Библиотека в кармане -русские авторы

         

Пикуль Валентин - Шедевры Села Рузаевки


prose_history Валентин Саввич Пикуль Шедевры села Рузаевки ru ru Roland ronaton@gmail.com FB Tools 2005-03-28 96509DDF-DC69-4C2D-803A-A8D0E0E6F184 1.0 Валентин Саввич Пикуль
Шедевры села Рузаевки
За месяц до первой мировой войны в Лейпциге открылась всемирная выставка книгопечатного искусства… Сначала я попал в мрачную пещеру, где люди каменного века при свете факелов вырубали на скале сцену охоты на бизона — вернее, рассказ об охоте на него, — и мне хотелось снять шляпу: передо мною первые писатели нашей планеты. Весело кружилась бумажная мельница средневековья, все детали в ней (и даже гвозди) собраны из дерева; примитивная машина безжалостно рвала и перемешивала кучу нищенского тряпья, а по ее лотку стекала плотная высокосортная бумага — гораздо лучше той, на которой я сейчас пишу вам… Читатель, надеюсь, уже догадался, что я гуляю по Лейпцигекой выставке 1914 года с путеводителем в руках — на то они и существуют, чтобы выставки не умирали в памяти человечества.

Ага, вот и русский отдел! Я нашел здесь именно то, что искал. В числе ценнейших уникумов упомянуты и издания Рузаевской типографии.
Теперь закроем каталог и оставим Лейпциг!
Чтобы ощутить привкус эпохи, сразу же пересядем в карету князя Ивана Михайловича Долгорукого, поэта и мемуариста, известного в свете под прозвищем Балкон, который при Екатерине II был пензенским губернатором… Колеса кареты ерзали в колеях проселочных дорог, жена губернатора изнывала от непомерной духоты.
— Ох, как пить хочется.., мне бы бокал лимонатису!
Иван Михайлович, завидев мужиков, открывал окошко:
— Эй, люди, чьи это владения?
— Барина нашего — Николая Еремеевича Струйского…
Всюду пасущиеся стада, церкви на косогорах, возделанные пашни, босоногие дети на околицах… И наступил полдень.
— Эй, скажите, чья это деревня? — спрашивал Долгорукий.
— Барина нашего — господина Струйского…
Жара пошла на убыль, жена вздремнула на пышных диванах кареты, а губернатор все окликал встречных:
— Эй, чей там лес темнеет вдали?
— Барина нашего — Николая Еремеевича Струйского-..
Будто в сказке, весь день проезжали они через владения рузаевского «курфюршества», и лишь под вечер усталые кони всхрапнули у переезда через реку; на другом берегу, за укрытием крепостного вала, высились белые дворцы и службы, золотом горели купола храмов, какое-то знамя реяло на башне господского дома… Это была Рузаевка — имение Струйского, находившееся в Инсарском уезде Пензенской губернии. И сейчас мало кто знает, что здесь во второй половине XVIII столетия находилась лучшая в мире типография, — потому-то рузаевские издания и попали на международную выставку печатного дела в Лейпциге. Здесь, в Рузаевке, проживал бездарный бард России, умудрявшийся отбивать поклоны и Вольтеру, и Екатерине II, за что профессор Ключевский назвал его «отвратительным цветом русско-французской цивилизации XVIII века».
Почти все историки, словно сговорившись, утверждают, что сведений о Струйском не сохранилось. Но если несколько лет порыскать по старинным журналам и книгам, то найдешь массу разрозненных заметок, статеек, эпиграмм, портретов, оговорок, воспоминаний и поправок, — из этой архивной пыли нечаянно получается сплав, из которого уже можно формировать образ человека, оставившего немалый след в истории книжного дела на Руси…
Емельян Пугачев уничтожил его сородичей, что пошло Струйскому на пользу, ибо он стал богачом, объединившим в своих руках все владения рода. Из Преображенского полка он вышел в отставку прапорщиком и навсегда осел в рузаевс





Содержание раздела