Писарев Дмитрий Иванович - Писемский, Тургенев И Гончаров
Дмитрий Иванович Писарев
Писемский, Тургенев и Гончаров
(Сочинения А. Ф. Писемского, т. I и II. Сочинения И. С. Тургенева)
I
Писемский, Тургенев и Гончаров принадлежат к одному поколению. Это
поколение уже давно созрело и теперь клонится к старости; дети этого
поколения уже способны решать по-своему вопросы жизни, и потому отцы
постепенно становятся деятелями прошедшего времени, и для них настает суд
ближайшего потомства. Пора проверить результаты их работ, не для того, чтобы
выразить им свою признательность или неудовольствие, а просто для того,
чтобы пересчитать умственный капитал, достающийся нам от прошедшего, узнать
сильные и слабые стороны нашего наследства и сообразить, что в нем можно
оставить на старом основании и что надо фундаментально переделать. Всего
этого наследства разом не оглядишь; оно, как и все русское, велико н
обильно. Посмотрим на первый раз, что оставили нам наши первоклассные
романисты, лучшие представители русской поэзии сороковых и пятидесятых
годов. Вопрос, поставленный мною, шире, чем может подумать читатель. Романы
Писемского, Гончарова и Тургенева имеют для нас не только эстетический, но и
общественный интерес; у англичан рядом с Диккенсом, Теккереем, Бульвером и
Эллиотом есть Джон Стюарт Милль; у французов рядом с романистами есть
публицисты и социалисты; а у нас в изящной словесности да в критике на
художественные произведения сосредоточилась вся сумма идей наших об
обществе, о человеческой личности, о междучеловеческих, семейных и
общественных отношениях; у нас нет отдельно существующей нравственной
философии, {1} нет социальной науки; стало быть, всего этого надо искать в
художественных произведениях. Я говорю: _надо искать_, потому что не может
же быть, чтобы люди, имеющие знакомых, жену, детей, состоящие на
государственной или частной службе, и притом сколько-нибудь способные
размышлять, не составляли себе известных понятий о своих отношениях, о жизни
и ее требованиях; не может быть, чтобы, составив себе эти понятия, они не
делились ими с теми, кто может их понимать. Вместо того чтобы сообщать
результаты своих наблюдений в отвлеченной форме, они стали облекать идею в
образы. Многие из наших беллетристов сделались художниками потому, что не
могли сделаться общественными деятелями или политическими писателями; что же
касается до истинных художников по призванию, то они также должны были
какою-нибудь стороною своей деятельности сделаться публицистами.
Кто, живя и действуя в сороковых и пятидесятых годах, не проводил в
общественное сознание живых, общечеловеческих идей, того мы уважать не
можем, того потомство не поместит в число благородных деятелей русского
слова. Гг. Фет, Полонский, Щербина, Греков и многие другие микроскопические
поэтики забудутся так же скоро, как те журнальные книжки, в которых они
печатаются. "Что вы для нас сделали? - спросит этих господ молодое
поколение. - Чем вы обогатили наше сознание? Чем вы нас шевельнули, чем
заронили в нас искру негодования против грязных и диких сторон нашей жизни?
Сказали ли вы теплое слово за идею? Разбили ли вы хоть одно господствующее
заблуждение? Стояли ли вы сами, хоть в каком-нибудь отношении, выше
воззрений нашего времени?" На все эти вопросы, возникающие сами собою при
оценке деятельности художника, наши версификаторы ничего не сумеют ответить.
Мало того. Они не поймут этих вопросов и остановятся в недоумении; они в
наивности души уверены в величии своих заслуг и в правах своих на всеобщую
призна
