Писарев Дмитрий Иванович - Стоячая Вода
Дмитрий Иванович Писарев
Стоячая вода
(Сочинения А. Ф. Писемского. Том I. 1861)
I
Говоря о сочинениях Писемского, я не буду решать вопроса о степени
таланта автора и о художественном достоинстве его произведений; эти вопросы
давно рассмотрены и решены. Стоит раскрыть любую повесть или драму, любой
роман Писемского, чтобы силою непосредственного чувства убедиться в том, что
выведенные в них личности - живые люди, выражающие собою в полной силе
особенности той почвы, на которой они родились и выросли. Толковать на
нескольких страницах читателю то, что совершенно очевидно, значит понапрасну
тратить время и труд; на этом основании я постараюсь в моей статье заняться
делом более интересным и, как мне кажется, более полезным. Вместо того чтобы
говорить о Писемском, я буду говорить о тех сторонах жизни, которые
представляют нам некоторые из его произведений. - Чтобы не растеряться во
множестве разнообразных явлений, я ограничусь одною повестью Писемского. Эта
повесть - "Тюфяк" - очень проста по завязке и при этой простоте так глубоко
и сильно захватывает материалы из живой действительности, что все серые и
грязные стороны нашей жизни и нашего общества представляются разом
воображению читателя. Эти стороны жизни стоит рассматривать и изучать. Над
ними задумываются и будут постоянно задумываться люди с пытливым умом и с
теплым сердцем; их не выкинешь из жизни и не заставишь самого себя забыть о
их существовании. Гнет, несправедливость, незаконные посягательства одних,
бесполезные страдания других, апатическое равнодушие третьих, гонения,
воздвигаемые обществом против самобытности отдельных личностей, - все это
факты, которых вы не опровергнете фразой и к которым вы не останетесь равно-
душны, несмотря ни на какое олимпийское спокойствие. Эти факты заставляли
страдать наших отцов и дедов; эти же факты тяготеют над нами и, вероятно,
будут еще отравлять жизнь нашего потомства; все мы терпим одну участь, но
между тем наши отношения к тому, что заставляет нас страдать, существенно
изменяются; каждое новое поколение относится к своим бедствиям и страданиям
проще, смелее и практичнее, чем относилось предыдущее поколение. Вероятно,
ни один образованный человек не будет теперь жаловаться на свою судьбу и не
увидит наказания свыше в постигшей его неудаче; вероятно, ни одна порядочная
девушка не считает своею обязанностью в выборе мужа руководствоваться вкусом
дражайших родителей; наша личная свобода, конечно, стесняется общественным
мнением или, вернее, светским qu'en, dira-t-on, {Что скажут (франц.). -
Ред.} но по крайней мере мы уже потеряли веру в непреложность этих светских
законов и руководствуемся ими большею частью по силе привычки, потому что
недостает сил и энергии восстать в жизни против того, что наша мысль
признала стеснительным и нелепым. Все мы - большие прогрессисты в области
мысли; на словах мы доводим до геркулесовых столбов уважение наше к личности
человека; в жизни нам представляется, конечно, другая картина; наши
Уильберфорсы и Говарды часто являются поборниками произвольных законов
этикета, книжниками и фарисеями, или даже просто мандаринами и
столоначальниками. Но этим иногда забавным, а часто и очень печальным
противоречием между прогрессивным суждением и рутинным поступком смущаться
не следует; и то хорошо, что думать начинают по-человечески; вы не забудьте,
что эти человеческие мысли подхватывает на лету молодежь; эта молодежь не
умеет двоить свое существо, не умеет хитрить сама с с
