Писемский Алексей - Сочинения Н В Гоголя, Найденные После Его Смерти; Похождения Чичикова, Или Мертвые Души; Часть Вторая
Алексей Феофилактович Писемский
Сочинения Н.В.Гоголя, найденные после его смерти.
Похождения Чичикова, или Мертвые души. Часть вторая.
Статья
{1} - Так обозначены ссылки на примечания соответствующей страницы.
Пользуясь выходом в свет "Сочинений" Н.В.Гоголя, я решился высказать
печатно несколько мыслей о произведениях его вообще и о второй части
"Мертвых душ"{523} в особенности и беру на себя это право не как критик, а
как человек, который когда-то страстно знакомился с великим писателем,
начиная с представления на сцене большей части написанных им ролей до
внимательного изучения и поверки его эстетических положений. Но прежде всего
я просил бы читателя бегло взглянуть на состояние литературы и на отношение
к ней общества в то время, когда Гоголь стал являться с своими первыми
произведениями{523}. Нужно ли говорить, что то был период исключительно
пушкинский, не по временному успеху поэта и его последователей{523}, но по
той силе, которую сохранило это направление до наших дней, и, когда уже все
современное ему в литературе забывается и сглаживается, оно одно мужает и
крепнет с каждым днем более и более. Но в массе публики того времени это
было несколько иначе; отдавая должное уважение поэту, она увлекалась и
многим другим: в ней не остыла еще симпатия, возбужденная историческими
романами Загоскина и Лажечникова{523}, авторитеты - Жуковский и Крылов - еще
жили и писали{523}. Кроме того, Марлинский все еще продолжал раздражать
воображение читателей напыщенными великосветскими повестями и кавказскими
романами{524}, в которых герои отличались сангвиническим темпераментом и в
то же время решительным отсутствием истинной страсти. Полевой компилировал
драмы из Шекспира, из повестей, из анекдотов и для произведения театрального
эффекта прибегал к колокольному звону{524}. Кукольник создавал
псевдоисторическую русскую драму и производил неподдельный восторг, выводя
на сцену в мужественной фигуре Каратыгина Ляпунова{524}, из-за чего-то
горячащегося и что-то такое говорящего звучными стихами. Барон Брамбеус, к
общему удовольствию, зубоскалил в одном и том же тоне над наукой,
литературой и над лубочными московскими романами{524}. Бенедиктов и Тимофеев
звучали на своих лирах{524} в полном разгаре сил. Никто, конечно, не
позволит себе сказать, чтобы все эти писатели не владели талантами, и
талантами, если хотите, довольно яркими, но замечательно, что все они при
видимом разнообразии имеют одно общее направление, ушедшее совершенно в иную
сторону от истинно поэтического движения, сообщенного было Пушкиным,
направление, которое я иначе не могу назвать, как направлением
напряженности, стремлением сказать больше своего понимания - выразить
страсть, которая сердцем не пережита, - словом, создать что-то выше своих
творческих сил. В это-то время стал являться в печати Гоголь с своими
сказками, и нельзя сказать, чтоб на первых его опытах, свежих и оригинальных
по содержанию, не лежало отпечатка упомянутой мною напряженности. Стоит
только теперь беспристрастно прочитать некоторые описания природы, а еще
больше - описания молодых девушек{524}, чтоб убедиться в этом. При
воссоздании природы, впрочем, он овладел в позднейших своих произведениях
приличною ему силою. Степи и сад Плюшкина, например, представляют уже
высокохудожественные картины; но при создании любезных ему женских типов
великий мастер никогда не мог стать к ним хоть сколько-нибудь в нормальное
отношение. Это - фразы и восклицательные знаки при обрис
