Платова Виктория - Победный Ветер, Ясный День (Том 2)
Виктория ПЛАТОВА
ПОБЕДНЫЙ ВЕТЕР, ЯСНЫЙ ДЕНЬ
ТОМ 2
Часть II
МИСТРАЛЬ
...Ну, конечно же, он назывался совсем по-другому, этот ветер.
Он назывался совсем по-другому, и в нем не было никакого намека на
седловину между Тулоном и Монпелье. И никаких запоздалых зимних сожалений о
кипарисовых аллеях. Которые так и не смогли защитить от холодов долину
Роны.
Но на долину Роны вкупе с горами Севенны Лене Шалимовой было ровным
счетом наплевать. До зимы было далеко, до Франции - еще дальше. А городишко
Ломоносов, где на рынке всегда можно было достать роскошные морские
раковины по бросовой цене, - городишко Ломоносов был под боком.
Каких-нибудь сорок минут от Обводного канала - и готово. В своих
бесчисленных театрально-челночных поездках они неоднократно протыкали
насквозь его центральную улицу (закостеневшую в своей гордыне, как
Дворцовый проспект), но так ни разу и не остановились на ней. Теперь
придется остановиться. Свернуть налево, взобраться наверх. Спросить у
зазевавшегося прохожего, где находится больница. Там, в больничном морге, и
лежит сейчас Афа Филипаки.
В Ломоносов они поехали втроем - Лена, Гжесь и Маслобойщиков,
специально для такого случая прервавший тур вальса с белой горячкой.
Светаня от поездки отказалась, сославшись на слабые нервы и общее, весьма
плачевное состояние организма.
- Климакс, мать моя, - доверительно сообщила она Лене по телефону. -
Климакс - вещь серьезная. Климакс - это тебе не прокладки на трусы клеить.
- Объясни, что происходит?
- Вот доживешь до моих лет...
- Я не об этом, - невежливо прервала Лена Светаню. - Что случилось с
Афой?
И как вы об этом узнали?
- Представь себе, эта идиотка написала заявление об увольнении из
театра. На имя моего забулдыги. Со всеми данными.
Как будто кто-то просил ее об этом. Вроде бы эту бумажку и нашли на
теле.
- Несчастный случай?
- Они ничего не говорят. Во всяком случае - по телефону. Тело
обнаружили в понедельник где-то под Ломоносовом, у железнодорожного
полотна. Думаю, вы все узнаете на месте.
Господи, что за прихоть с заявлением?
Их помятый "Глобус" существовал только в больном воображении мэтра.
Даже Гжесь, с непонятным пиететом относившийся к старому пьянице, не
воспринимал школьную антрепризу всерьез. И вдруг какое-то заявление! Афу
нашли в понедельник, а Маслобойщиковым позвонили во вторник вечером. Все
правильно, им нужно было время, чтобы найти концы. А концов-то как раз и не
было: мать и две сестры Афы еще в середине девяностых уехали в Грецию. На
историческую родину, как принято выражаться. Афина же осталась в Питере -
она мечтала о карьере танцовщицы. Бедная Афа, Афина Парфенос, Афина
Промахос... Последний всплеск карьеры - тело у железнодорожного полотна. И
даже оплакать его некому.
На то, чтобы найти больницу и морг при больнице, им понадобилось
пятнадцать минут. Еще столько же ушло на поиски пива для мэтра. И когда
"шестерка" Гжеся наконец-то прибыла на место, их уже ожидали.
Плотный, замотанный жизнью дядька, представившийся капитаном
Целищевым, и поджарый щенок, представившийся врачом-патологоанатомом
Луценко.
- Вы Масленников? - хмуро спросил капитан.
- Маслобойщиков, - вступился за мэтра Гжесь. - Гавриил Леонтьевич
Маслобойщиков.
- А вы кто?
- Это мои ученики. Актеры. Друзья покойной, - теперь уже Маслобойщиков
вступился за Гжеся. - Ведите нас к ней!
От Гавриила Леонтьевича так сильно пахнуло настоянной на водке
системой Станиславского, что капитан Целищев стушевался и юркнул за
облезлую, краше
