Погодин Радий Петрович - Время Говорит - Пора
Радий Петрович ПОГОДИН
ВРЕМЯ ГОВОРИТ: ПОРА
1
В шесть утра будильник вздрагивает, щёлкает слегка, словно барабанщик
пробует палочки, и начинает выбивать дробь. За стенами просыпаются другие
будильники.
Зовут будильники, торопят.
Люди сбрасывают одеяла, потягиваются, спешат на кухню к
водопроводному крану.
В шесть часов встают взрослые. Это их время. Ребята могут спать
сколько влезет. Наступило лето.
Ребят в квартире трое: Борька, по прозвищу Брысь, Володька Глухов и
Женька Крупицын.
Борька вскочил сразу. Он всегда поднимался со взрослыми. Размахивая
полотенцем, выбегал на кухню, но там уже хозяйничала ткачиха Марья
Ильинична. Её чайник весело пускал пар к потолку. Другой сосед -
фрезеровщик Крупицын - стоял около раковины, чистил зубы. Крупицын скосил
на Борьку глаза, пожал плечами.
- Я же сразу встал с будильником, - сокрушённо признался Борька. - Я
самым первым хотел.
Марья Ильинична добродушно усмехнулась:
- Поработаешь с наше, тогда и будешь вставать самым первым. Время у
тебя в душе поселится.
Борька устроился у раковины. Он любил энергичный ритм утра и холодную
воду спросонья. Но его гоняли всегда:
- Брысь!
- Пусти-ка...
- Дай лицо сполоснуть...
Борька огрызался:
- А я что, немытый должен? Мне тоже надо...
Мыльные струйки текли у него по спине. Он норовил ухватить пригоршню
воды и всегда врал:
- Ой, глаза щиплет!
Это очень приятно - толкаться у раковины. Будто сам спешишь куда-то,
будто и тебе некогда. Лишь одной соседке, Крупицыной, Борька уступал
раковину беспрекословно.
- Не понимаю, - ворчала она, придерживая полы цветастого халата. - И
чего он здесь крутится, толчётся под ногами! Бестолковый какой-то... Ну
ладно, мойся, мойся. Я обожду. Мне ведь спешить некуда. Тебе ведь нужно
быстрее.
Зато очень весело становилось, когда на кухню выскакивал Глеб. Из
взрослых он вставал самым последним. Он прихлопывал будильник подушкой и
настойчиво вылёживал, пока Марья Ильинична или кто-нибудь другой из
соседей не стаскивал с него простыню.
Глеб был мускулистый, будто сплетён из тугих канатов. Он намазывал
Борьку мыльной пеной, щекотал его под мышками, сам смеялся, фырчал и
отдувался, как морж. Потом он растягивал тугие резинки эспандера и
грохотал двухпудовой гирей.
Почти все жильцы завтракали на кухне. Глеб подкладывал Борьке куски
колбасы и изрекал с набитым ртом:
- Ешь, Брысь. Лучше переспать, чем недоесть.
Крупицын покидал квартиру первым. Он работал в исследовательском
институте в экспериментальном цехе. Ходил на работу с портфелем. В нём
были батон и бутылка кефира. Следом за ним отправлялись Борькин отец -
шофёр и муж Марьи Ильиничны - строитель.
В семь часов взрослых в квартире не оставалось. Квартирой завладевала
тягучая тишина, и Борьке казалось, что он опоздал куда-то. Вздыхая, он
принимался за уборку.
В комнате слегка пахнет бензином. На стене - фотографии всех
отцовских машин. На буфете, рядом с чайным сервизом, лежит замысловатая
стальная деталь - лекало. Борькина мать сделала её своими руками, когда
ещё училась в школе ФЗО. Мать бережёт лекало, чистит его шкуркой и скорее
готова расстаться с сервизом, нежели с ним.
Убирая комнату, Борька грохотал стульями, чтобы загнать тишину в
угол.
Но она не сдавалась. Только часы могли бороться с тишиной. Они тикали
во всех комнатах, словно оповещая, что здесь живут рабочие люди, что ушли
они по своим делам и вернутся в положенный срок.
2
Летние каникулы выдули Борькиных сверстников из города. Опустели
дворы, и не с кем
