Покровский Владимир - Тысяча Тяжких
Владимир ПОКРОВСКИЙ
ТЫСЯЧА ТЯЖКИХ
Началось все с того, что в секураторию города, как всегда без
приглашения, явился Папа Зануда. Он вошел в кабинет шефа-секуратора вместе
с Живоглотом и парой сопровождающих.
- Что тебе, Папа? - спросил испуганный шеф-секуратор, вставая из-за
стола.
Папа Зануда сел в подставленное сопровождающими кресло и сказал:
- Садись, брат.
Такое обращение ничего хорошего не предвещало. Зануда выложил на стол
небольшие волосатые кулаки, насупил брови и впился в лицо "брата"
чрезвычайно обвиняющим взглядом.
Наступило очень нехорошее молчание.
- Что я слыхал, брат, - начал, выдержав паузу, Папа Зануда. -
Оказывается, в твоем заведении числится слишком много дел, а я и не знал.
Это правда, брат?
Шефу-секуратору было неуютно под взглядом Папы, но поначалу он
старался держать марку, солидный все-таки человек - и в возрасте, и в
чинах. Он сказал:
- Есть кое-какие делишки, не жалуемся. Все больше, правда, по мелочам.
А что?
Папа Зануда посмотрел на него совсем уже обвиняюще.
- Брат, ты меня считаешь за идиота. Я тебя не про мисдиминоры
спрашиваю, не про мелочи - я про тяжкие с тобой говорю. Про убийства,
насилия, всякое там вооруженное, вот про что.
- Ну-у, хамство! - не выдержав, завыл Живоглот (от наплыва чувств он
помотал головой и застучал по столу кулаками). - Это же просто черт знает,
до чего охамели!
- И тяжкие тоже имеются, - начал было с достоинством шеф, но тут же не
выдержал и стал оправдываться: - Ну, так ведь город-то какой!
- И сколько?
- Что сколько? - глупо переспросил шеф-секуратор.
- Всссяккие пределы приличия, - взвизгнул Живоглот, - всякие...
дураков из нас делает... пределы приличия!
- Экранчик-то, ты нам экранчик, брат, покажи, что уж тут, давно мы на
него не глядели. - Папа до того переполнен был злобой, что даже перешел на
вежливый тон. - Сколько у тебя таких.
- Ах, это? - понимающе кивнул шеф. - Сейчас, пожалуйста... Вот.
Он пошарил рукой под столом (сопровождающие вытянули шеи и стали
похожи на вратарей во время пенальти). За его спиной вспыхнул небольшой
экран, незаметный прежде в обоях красного дерева.
- Вот, пожалуйста.
С видом "я здесь ни при чем" он отвернулся в другую сторону. На экране
светилась всего одна цифра - 984.
- Ты видел, Папа, нет, ты видел?! - в порыве благородного негодования
Живоглот был готов разодрать собственный пупок. - Девятьсот восемьдесят
четыре!
Папа Зануда молчал. Шеф-секуратор скромно потупился. Его подташнивало.
- Брат! - произнес наконец Папа. - Ты случайно не помнишь, какая для
нашего города годовая норма на тяжкие?
Шеф неопределенно крутнул головой. Слова не шли.
- Тысяча для нашего города норма, ведь правда, брат?
Шеф-секуратор обреченно кивнул.
- Он еще кивает! - завизжал Живоглот. - Нет, ну каково хамство!
- А какое сегодня число? Ты, может быть, и это позабыл тоже?
- Второе сегодня, - безнадежно ответил шеф.
- Месяц какой?
- Декабря... второе.
Папа Зануда нервно дернул щекой.
- Вот видишь, брат? Второе декабря - и уже девятьсот восемьдесят
четыре тяжких. Ты разве не понимаешь, что шестнадцать тяжких почти на месяц
- это даже для одного дома не слишком много, не то что для города?
Шеф-секуратор опять промолчал. Он только умоляюще посмотрел на Папу.
- Понимает он, прекрасно он все понимает! - заходился от ярости
Живоглот. - Ха-ха, я такой наглости просто даже себе и не представлял.
- Заткнись, - сказал Папа немножечко другим тоном.
Живоглот для вида похорохорился, проворчал под нос: "Не понимает о
