Позднякова Т С - Виновных Нет (Ахматова И Гаршин)
Т.С.Позднякова
Виновных нет... (Ахматова и Гаршин)
Годовщину веселую празднуй --
Ты пойми, что сегодня точь-в-точь
Нашей первой зимы -- той, алмазной--
Повторяется снежная ночь.
Потом, в более поздних редакциях этого стихотворения Анны Ахматовой,
прочитаем -- "годовщину последнюю". В первом же варианте 1939 г., по
свидетельству Л. К.Чуковской, было "годовщину веселую" и посвящение "В. Г.
Гаршину". Через много лет в Москве, увидев в экземпляре сборника "Из шести
книг" над этим стихами инициалы "В. Г.", вписанные Чуковской карандашом по
памяти, Ахматова рассердилась и велела немедленно стереть их: "Никакого
отношения к В. Г.".{1} Но в 1939-м, когда длились "семнадцать месяцев" "под
Крестами", Ахматова отмечала и "веселую годовщину".
Слова "веселый", "веселье", "весело" у Ахматовой порой соседствуют со
словами далекими или откровенно противоречащими им по смыслу, тем самым
вызывая к жизни третий смысл, не переводимый на язык обыденного:
царскосельской статуе "весело грустить", бубенец поет о "веселье горьком",
художник "жаловался весело". А у нее самой "в сердце веселье и страх". Это
то веселье, что "у бездны мрачной на краю", и в 1939 г, оно отмеривало
годовщину как новой дружбы, так и нового горя: сближение с Владимиром
Георгиевичем Гаршиным и ожидание приговора сыну.
В стихотворении свидание сопровождают реалии конкретного петербургского
пейзажа ("Пар валит из-под царских конюшен,/Погружается Мойка во тьму"), но
пространство и время будто размываются ("Свет луны как нарочно притушен,/ И
куда мы идем -- не пойму").
В одном ряду личная и исторические трагедии, объединенные временем
(март 1938-го -- арест сына, март 1881-го -- убийство Александра II, март
1801-го -- убийство Павла I) и местом:
Меж гробницами внука и деда
Заблудился взъерошенный сад.
Из тюремного вынырнув бреда,
Фонари погребально горят.
И здесь же, тогда же:
И трепещет, как дивная птица,
Голос твой у меня над плечом.
Спустя годы, переживая неизбывную обиду на Гаршина, Ахматова не менее
назовет его "утешеньем самых горьких дней".
Роман Ахматовой и Гаршина начался, когда обоим было около пятидесяти.
Владимир Георгиевич Гаршин -- не поэт, не художник, не искусствовед, не
композитор. Ученый, врач-патологоанатом, коллекционер.
Как свела их судьба?
С творчеством Ахматовой Гаршин, безусловно, был знаком давно.
Достаточно вспомнить, что еще в начале 1920-х гг. он адресовал своей коллеге
К. Г. Волковой (той самой, что через двадцать с лишним лет стала, вместо
Ахматовой, его женой) шуточные рифмованные строки, в которых пародировал
ахматовское стихотворение "Ты письмо мое, милый, не комкай". {2}
Гаршин любил и знал поэзию. Символистов: В. Брюсова, А. Блока. Особое
отношение было у него к Н. Гумилеву. С его стихами он прожил жизнь. Уже
тяжело больной, на одной из последних страниц своего дневника, меж
наблюдений о печальной динамике своего организма и мыслей о том, как
непоправимо сузилась его жизнь, он записал:
"Читал "Звездный ужас" Гумилева, "Душа и тело" -- его же. Он это
понимал: "Как подобает мужу, заплачу непоправимой гибелью последней". Да,
вот это сила!"
Семья Гаршиных была связана с литературой. Дядя Владимира Георгиевича
Всеволод Михайлович Гаршин -- известный русский писатель. К писательству
имели отношение и другие члены семьи: дед Михаил Егорович Гаршин, бабка
Екатерина Степановна (урожд. Акимова), дядя Евгений Михайлович Гаршин,
двоюродный дед Владимир Степанович Акимов. {3}
Сам В. Г. Гаршин тоже писал стихи.
