Поливин Николай - По Своему Усмотрению
ПОЛИВИН НИКОЛАЙ
ПО СВОЕМУ УСМОТРЕНИЮ.
Глава первая
В четыре часа утра 22 июня 1941 года на границе началась стрельба, взвились разноцветные ракеты, тут же телефонный звонок коменданта из местечка Чудэй известил, что гитлеровская Германия вероломно напала на Советский Союз.
Война... Военные действия начались от Баренцева до Черного моря. Бомбят Киев, Кировоград, Каменец-Подольск и другие города.
Трое суток пограничники вели неравный бой со многократно превосходящими силами кадровой армии румын и немцев. На четвертые сутки командование 97 пограничного отряда войск НКВД приказало оставшемуся в живых личному составу застав отходить в направлении города Черновцы.
По дорогам, как по ручейкам, впадающим в большую реку, потекли, заколыхались зеленые фуражки пограничников. На основных трактах в г. Черновцы стало тесно. Отходили вместе с пограничниками к старой границе пехота, кавалерия, конная артиллерия Красной Армии.
Узенькие мосты старинного пограничного города-крепости Каменец-Подольска, сделанные из дикого камня, не обеспечивали быстрого продвижения огромного количества войск, скопившихся на правом берегу Днестра. Днем продвижению войск мешала авиация противника.
Ночью пограничники одиннадцатой заставы на мосту задержали военного с двумя шпалами на петлицах. Когда слышался в небе гул моторов вражеской авиации, он мигал карманным фонариком. При проверке документов выяснилось, что это немец - один из сброшенного в наш тыл десанта.
Днем и ночью по дорогам, основным и проселочным, вконец разбитым, местами перепаханным бомбами, со вздувшимися зловонными трупами лошадей и коров, с изодранной и втоптанной в израненную землю домашней утварью, захваченной впопыхах, движутся на Умань и вообще на восток гражданское население, скот.
Под вечер, еще до заката солнца, за Уманью над колонной войск на высоте метров сто появился огромный, темный, неуклюжий самолет ТБ-3. Он сделал круг, сбросил несколько пачек белых бумажек - листовок и улетел. В листовках командование Южного фронта обращалось к войскам, попавшим в окружение, создавать партизанские отряды, беспощадно громить врага в его тылу, не оставлять ни крошки хлеба...
Июль. Как назло стоят страшная духота и жара. На деревьях не шелохнется лист. Дорожная пыль зависшим серым изогнутым облаком от горизонта до горизонта закрыла дороги, смешалась с бензиновой гарью тракторов-тягачей, танков, припудрила всех и все, хрустит на зубах, перехватывает дыхание.
Соленый пот грязными стручками стекает по бокам лошадей, лицам людей, разъедает тело. На гимнастерках, словно на высохшей старой селедке, узорами отложилась соль.
Перекрывая скрип, лязг, топот тысяч ног, кто-то кричит: "Эй, братишки, откуда будете? Нет ли смоленских?" "У нас ивановские, тульские, ярославские" - отвечают из соседней колонны кавалеристы.
"Гармонист, что без толку держишь гармошку? Вдарь веселенькую! "Три танкиста", "Катюшу" - просят бойцы.
Немецкая авиация по всем правилам воздушной тактики с рассвета до темноты висит над нашими передовыми линиями, следит за перемещением войск, бомбит переправы, наблюдает за всем происходящим в тылу, фотографирует.
"Юнкерсы" неожиданно появляются из-за тучки, со стороны солнца и с отвратительным ревом сирен, кажется способным вытянуть целиком кишечник, друг за другом пикируют на намеченную цель. Отбомбившись, обстреливают из пулеметов. Порой гоняются за одним человеком.
Все живое шарахается из стороны в сторону, ища укрытия. Слышатся стоны, крики о помощи. Го
