Прашкевич Геннадий - Туман В Ботинке
Геннадий ПРАШКЕВИЧ
ТУМАН В БОТИНКЕ
Дом Сени Шустова стоял на краю крошечного среднеазиатского городка.
Сразу за окнами начиналась пустыня. В тени сорок пять, серебристая джидда
не дает тени, песок до горизонта, а по горизонту, как в кино, ходят
два-три смерча, изгибаясь синхронно и медлительно. Сеня Шустов (двадцать
семь лет, инженер-геофизик, не привлекался, не бывал, даже не слышал)
длинноволосый, загорелый, живой только что закончил Письмо другу детства
Римасу Страздису. Литовец Римас Страздис родился в Сибири, общее детство
повязало его с Сеней на всю жизнь. Правда, после ТГУ и недолгой работы в
Якутске, Сеня попал в Кызыл-Кумы, а вот Римас, наконец, вернулся на
родину, в Вильнюс, откуда в сорок восьмом его отца, известного историка,
выслали в Сибирь "за идеализацию средневековья времен великих князей
Гедимина и Витовта, а также за глубокий консерватизм". Назад отец не
вернулся, зато Римас теперь преподавал в Вильнюсском университете, в
беседах сильно поминал Риббентропа и Молотова и не раз зазывал
непрактичного увлекающегося Сеню в гости. Но Сене было не до гостей. Все
последние годы он строил свою чертовски необходимую людям теорию.
В принципе, считал Сеня, на нашу планету Земля давно пора взглянуть
как на существо в некотором смысле живое. Чем больше мы его травим,
взрываем, перепахиваем, засоряем ядами и отходами, тем больше она
нервничает - изрыгает волны цунами, плюется вулканическими бомбами, рушит
города конвульсиями землетрясений, короче, ведет с человечеством самую
настоящую геофизическую войну. Полистайте любую газету, обязательно что-то
такое встретится. Цель жизни Сени Шустова в том и заключалась, чтобы найти
управу на взбесившуюся планету. На людей, похоже, управу уже не найти.
На старом казенном "москвиче" Сеня в свободное от работы время уезжал
прямо к песчаным смерчам, никогда, правда, до них не доезжая.
Останавливался перед мертвыми Черными останцами. На свете, известно, много
древних уголков. Скажем, Свазиленд с его миллиардновозрастными толщами или
Месопотамия, в холмах которой захоронена не одна цивилизация. Черные
останцы, этот развал голых камней, обожженных неистовым пустынным солнцем,
тоже не выглядели новеньким местечком. Возможно, камни эти помнили еще
пучеглазых и робких двоякодышащих рыб, никогда не предполагавших, что их
вояжи на сушу приведут когда-нибудь к появлению Леонардо и Лоллобриджиды,
Риббентропа и Молотова. Сени и Римаса, философов и ученых, как бы
впоследствии они что-то там ни идеализировали.
Сеня как раз об этом писал Страздису.
Раскаленные потрескавшиеся скалы Черных останцев часто и привычно
рушились. Сеня, экспериментируя, именно здесь пытался уловить одну важную
закономерность, которая и могла в будущем помочь человечеству в его борьбе
с землетрясениями.
"Я нашел!" - так написал Римасу Сеня. А заканчивая письмо, указал
адрес маленького ведомственного пансионата, расположенного в старинном
русском городе на реке Великой, куда его, Сеню, начальство срочно
отправляло на отдых.
Отправляли Сеню на отдых действительно - якобы в связи с его
переутомлением. Местные пастухи, прогоняя дромадеров и бактрианов мимо
названных выше Черных останцев, не раз видели там Сеню, а главное слышали.
Черные камни, латунное небо, а на фоне неба Сеня, черный от загара.
Внизу балдеют под камнями от жары черепахи. Упрется такая лбом в камень и
перебирает конечностями, никак до нее не дойдет, что проще обойти камень.
А Сеня, широко расставив ноги, сосредоточенный,
