Библиотека в кармане -русские авторы

         

Проскурин Петр - Черные Птицы


Петр Лукич Проскурин
Черные птицы
Посвящается Лиле
1
Тревожный знакомый свет прорезался неровным, дрожащим бликом и исчез,
чтобы снова появиться через мгновение, и она даже во сне потянулась на этот
свет, это было предупреждение, предчувствие счастья, одного из тех немногих
мгновений, таких редких в ее предыдущей жизни, где-то в самых отдаленных
глубинах ее существа уже копилась таинственная, как подземная река, музыка,
и, как всегда, она начиналась с одной и той же мучительно рвущейся ноты.
Было такое чувство, словно боль сердца, не высказанная за всю ее трудную и
уже долгую жизнь, высвобождалась, делалась открытой для всех, и вес
удивлялись и жалели ее, но и это тоже было не главное - это тоже мимолетно
и бесследно исчезало. Оставалась иная боль, боль освобождения-тихая,
щемящая, что-то вроде неслышного, скользящего полета над ночной землей, с
редкими вкраплинами огней внизу. И вот уже музыка заполнила все вокруг: и
звезду в черном бархатном небе, и редкие огни внизу, и сама она, и ее
неслышный полет были музыкой. Она еще сдерживала себя, еще боялась вдохнуть
всей грудью резкий ночной воздух, но подземная река в ней все ширилась и
рвалась наружу, она узнала свой голос, он лился свободно и широко, легко
перекрывая пространство и все посторонние звуки, ничего больше не
оставалось в мире, кроме этого мучительного и победно-торжествующего
голоса, в небе ответно разгоралась все та же болезненно яркая звезда,
синевато лучащаяся, огромная, она появлялась всякий раз, как только начинал
звучать во сне ее голос, так было всегда. Вот и теперь, разрастаясь,
сиреневая звезда неостанозимо неслась ей в зрачки, слепила, было невыносимо
переносить ее нестерпимый, все обострявшийся свет, и мир вот-вот готов был
рухнуть, она изнемогала... И было еще одно очень странное чувство-она
всегда знала, что поет во сне, что слышит себя, свой голос в далекой
молодости, но остановиться не могла, - границы времени смещались, только
каждый раз она открывала глаза, чувствуя себя окончательно разбитой,
измученной,еще большей старой развалиной, чем до сих пор.
Все обрывалось неожиданно, оставалась лишь тупая боль в сердце, и
каждый раз Тамара Иннокентьевна боялась конца, каждый раз она обессиленно
долго лежала, боясь шевельнуться, и широко открытыми глазами невидяще
глядела в темноту, мучаясь желанием остановиться на чем-нибудь привычном,
хотя бы на старом резном шкафу черного дерева, это приходило всегда ближе
к рассвету и поэтому особенно обессиливало: сегодня же к опустошенности
присоединилось еще и чувство незавершенности, на этот раз недоставало
чего-то главного.
До сознания Тамары Иннокентьевны вдруг явственно донесся совершенно
посторонний, не имеющий к ней и се сну никакого отношения, просторный
вольный шум, она удивилась, что в этом убогом и тесном мире есть что-то
еще постороннее. Она заставила себя приподняться и прислушаться и с
облегчением опустилась на подушку. Ничего таинственного и загадочного,
всего лишь сильный ветер, и как раз со стороны окна, теперь она
почувствовала, что в комнате, очень свежо, как хорошо, подумала она,
впереди еще полностью месяц зимы (она любила зиму), и улицы завалены
снегом, февраль нынче выдался снежным, вьюжным, как в добрые старые
времена, когда много снегу и морозно, и на воздух выйти приятно, и сразу
улучшается настроение, до оттепелей еще далеко.
Заставив себя встать, Тамара Иннокентьевна забралась в теплый халат и,
плотно запахнувшись, зябко придерживая ворот у горла, п





Содержание раздела