Библиотека в кармане -русские авторы

         

Пьецух Вячеслав - Деревенские Дневники


Вячеслав ПЬЕЦУХ
Деревенские дневники
ОСЕНЬ
Прошлое нашей деревни загадочно и темно. Еще предвоенное время здесь
помнится кое-как, но пора коллективизации-феодализации - это уже темно. Тем
более удивительно, что среди местных крестьян живы некоторые обрывочные
сведения, относящиеся Бог весть к какой старине, когда холера имела хождение
наравне с разменной монетой и целые волости сидели на лебеде. Например, у нас
говорят, будто бы в ближайшем селе Покровском, куда мы за хлебом ходим, в 1812
году крестьяне захватили отряд шаромыжников (это от французского chehre ami),
который промышлял в наших местах насчет провианта и фуража. Еще говорят, что
окрестные земли, деревни и землепашцы когда-то принадлежали помещику
Владиславу Александровичу Озерову, поэту и драматургу, знаменитости начала ХIХ
столетия, который написал "Эдип в Афинах", сошел с ума, заперся в своей
тверской деревне, умер сорока семи лет отроду и был похоронен на родовом
кладбище, у южной стены церкви Преображения-на-Ключах. Церковь, понятно, давно
снесли, однако надгробный камень еще стоит. По-своему удивительно, что этот
камень еще стоит, хотя бы и попорченный инскрипциями непристойного содержания,
особенно если принять в расчет, что накануне революционных преобразований
орловские землепашцы разрыли могилу Фета, выкрали из его гроба уланскую саблю
и пропили оную в кабаке. Когда основана наша деревня, не знает никто, скорее
всего давно, может быть, еще при Михаиле Тверском, поскольку место уж больно
приветное в рассуждении красот и разного рода выгод.
Затруднительно угадать, откуда у нашего крестьянства эта девичья память и
явное небрежение своим прошлым. Видимо, вот откуда: минувшее в родовом
сознании русского земледельца настолько отвратительно, что лучше о нем
забыть.
Размышления этого рода, может быть, к месту перед обедом, а с утра
пораньше они - обуза, поскольку с утра пораньше нужно думать не про девичью
память нашего крестьянства и не про уланскую саблю Фета, а про то, как
продолжить фразу: "Однажды холодным осенним утром..." - которая накануне
как-то не задалась. Паниковать по этому поводу пока не приходится, ибо даже у
такого мастера, как Тургенев, бывали дни, когда он напишет: "В один прекрасный
день..." - потом вычеркнет "прекрасный", потом "один", наконец "день" и в
сердцах выведет на листе известное национальное ругательство из трех слов. Как
бы сегодня не впасть в эту многоуважаемую методу...
Солнце только-только поднялось из-за рощи и облило деревню холодным
золотом, которое как-то болезненно, знобко отозвалось в траве, схваченной
инеем, в пергаментных листьях клена, в крышах изб, поседевших за ночь, и
особенно в гроздьях рябины, возбуждающих метафорическое чутье: похоже, точно
за деревьями забыли пожарный автомобиль. Студено, не студено, но в смысле
температурного режима немного не по себе, да еще в рукомойнике, приколоченном
к склизлому телу березы, льдинки стучат друг о друга и, кажется,
перешептываются, как раки в лукошке,- брр! Кстати, о раках: в конце сентября
они начинают ползать по каменистому дну нашей речки и, если не полениться, их
можно проhпасть наловить при помощи обыкновенного марлевого сачка; из раков
варится славный суп, только уж больно канительное это дело, раковое масло
нужно из панциря выжимать, особым способом варить зелень, так что в другой раз
предпочтешь просто сварить их и съесть под пиво. Кстати, о пиве: чудные дела
твои, Господи, в соседней деревне Козловке продается в розлив превосходно





Содержание раздела