Рапопорт Виталий - Неимоверное Счастье
Виталий Рапопорт
Неимоверное счастье
Проснувшись и не открывая еще глаз, графиня оказалась во власти
тяжелящего, гнетущего настроения. Это уныние, эта безнадежная тоска были ее
повседневные ощущения. Она привыкла жить с ними и затруднилась бы
определить, когда это началось. Сразу пришло на память, что сегодня
предстоит аудиенция у государя. Ради этого она приехала в Петербург,
хлопотала, унижалась и просила у разных людей. Волнения, однако, не было. От
долгого, две недели без малого, ожидания, она было потеряла терпение, ее
одолела тоска по дому. В пятницу, вчера, она положила непременно
возвращаться. Предстоящая Страстная неделя, состояние нервов -- все говорило
в пользу того, чтобы назначить отъезд на воскресенье 14 апреля, во что бы то
ни стало. Не откладывая, поехала благодарить Шереметеву за хлопоты и
объяснить, что ждать долее не может. Шереметьева, у которой в это время была
принцесса Мекленбургская, ее не приняла, посчитав, что это другая графиня
Софья Андреевна Толстая, а именно -- девушка, сестра Александры Андреевны.
Этот афронт ее не остановил. Она отправилась к Зосе Стахович, рассказала о
своем решении возвращаться в воскресенье, попросив передать Шереметьевой,
чтобы та сообщила государю. От Зоси она проехала к Александре Андреевне --
проститься. В двенадцатом часу, когда была уже в постели, принесли от Зоси
записку: государь через Шереметьеву просил завтра в 11S часов утра в Аничков
дворец.
Она приехала в Петербург 30 марта -- хлопотать по арестованной XIII
части Полного собрания сочинений. Поезд прибыл рано поутру, у Кузминских
только вставали. Хозяин был на ревизии Балтийских губерний. Танясестра очень
ей обрадовалась, поместила в своей спальне. Тут же пригласили Стаховича
Мишу, который сообщил, что вызывал ее в Петербург письмом для свидания с
государем, согласие на каковое выхлопотала двоюродная сестра государя Елена
Григорьевна Шереметьева, рожденная Строганова и дочь Марии Николаевны
Лихтенбергской. Предлогом для аудиенции была просьба, чтобы цензуром
произведений Льва Николаевича был сам царь. Письма, упомянотого Стаховичем,
она не получала: оно или пропало, или никогда послано не было, потому что
Стахович человек не слишком правдивый: благовоспитанный, приятной
наружности, пьесы Островского читает вслух превосходно, солгать, однако,
может с легкостью. Одно время он усиленно ухаживал за Таней, но ничего из
этого не вышло. Таня, увы, находится под влиянием ЛJвочкиной идеи, что от
плотской любви следует воздерживаться, даже в браке. Лучше про это не
думать.
Для окончательного назначения аудиенции требовалось послать формальную
просьбу государю. Приготовленный Стаховичем набросок ей не понравился, но
она его взяла: Шереметьева хлопотала ради очень ею любимой Мишиной сестры
Зоси. По поводу этого письма она свиделась с Николаем Николаевичем
Страховым, который тоже признал Мишину форму неудовлетворительной, дал свой
вариант. С двух этих набросков она составила третий -- свой. Брат Вячеслав
сделал окончательную редакцию:
"Ваше Императорское Величество, принимаю на себя смелость всеподданейше
просить Ваше Величество о назначении мне всемилостивейшего приема для
принесения личного перед Вашим Величеством ходатайства ради моего мужа,
графа Л. Н. Толстого. Милостивое внимание Вашего Величества даст мне
возможность изложить условия, могущие содействовать возвращению моего мужа к
прежним художественным, литературным трудам и разъяснить, что некоторые
обвинения, возводимые на его
