Библиотека в кармане -русские авторы

         

Рецептер Владимир - Ностальгия По Японии


Владимир Рецептер
Ностальгия по Японии
Гастрольный роман
Разве Луна не та?
Разве ныне весна иная,
Чем в былые года?
Но где же былое? Лишь я
Вернулся все тот же, прежний.
Аривара-но Нарихира
в переводе Веры Марковой
1
Ностальгия по Японии возникла разом у всех, как только стало известно, что
вопрос о гастролях практически рeшен. И пока в главном кабинете обсуждалось,
какие именно спектакли должны произвести наилучшее впечатление на японцев, за
кулисами возникла особая атмосфера ожидания, тревог и надежд.
Разумеется, были в театре корифеи, которые знали, что поедут при всех
обстоятельствах; их заботили вопросы личной подготовки. Были такие, кому
поездка наверняка не маячила; в их скорбные души я боюсь заглядывать. Типовое
волнение охватило "средний класс", тех, чье свидание с видом на Фудзияму
зависело от самого простого: занятости в спектакле, который поедет. Таких было
много, и к ним принадлежал я. На Хонсю и Хоккайдо, а тем более на Сикоку и
Кюсю попасть очень хотелось.
В один из определяющих дней у доски с расписанием спектаклей я встретил
артиста Михаила Данилова.
- Привет, Миша! - бодро сказал я.
- Привет, Володя! - весело откликнулся он.
Миша - один из счастливчиков, что-что, а уж "История лошади" не может не
поехать, и сведений у Данилова больше, чем у меня.
- Ну, как, учишь японский? - Это моя завистливая шутка, которую Миша
должен подхватить.
- Учу, конечно. Но есть трудности...
- Какие же именно? - теперь подыгрываю я.
- Слишком много иероглифов!..
- Что делать, Миша, надо напрячься, речь идет о взаимовлиянии древнейших
культур, - сочувствую я.
- А пропаганда метода Станиславского?! - развивает мысль мой славный
коллега.
Данилов - интеллигент. Он влюблен в Гоголя и держит в уме целые страницы
"Мертвых душ". Из горячительных напитков, завязав однажды и навсегда, пьет
только крепчайшие чаи и кофе. Курит не только сигареты, но и трубки и сам
режет их из вишневых корней. Миша невысок, плотен и во все времена года, даже
в жару, носит беспримерной прочности ботинки на толстой подошве. Важно
сказать, что Данилов - отменный фотограф, и у меня создалось впечатление,
возможно, ошибочное, что из каждой зарубежной поездки он привозит если не
фотокамеры, то объективы, фильтры, футляры, штативы, увеличители, бинокли и
сотни репортажных снимков, на которых мы выглядим такими, как есть, а не
такими, какими хотим казаться.
- Миша, если я спрошу, как по-японски "вишня"...
- Я от тебя не скрою, что "вишня" по-японски - "сакура"...
- А если я захочу узнать, как по-японски "капеесес"...
- Я отвечу тебе, что по-японски "капеесес" значит "векапебе".
Кроме нас у расписаниия никого нет, и разговор носит свободный характер.
- Миша, в Токио у тебя будет заслуженный успех!
- Разумеется, Володя. А на крайний случай у меня есть еще одна надежда...
- Какая, если не секрет?
- Это, конечно, секрет, но тебе я скажу: у нас с Гогой будет свой
переводчик.
В детстве нашего Мастера, Г.А. Товстоногова, звали Гогой, и это
уменьшительно-ласкательное имя сохранилось на всю жизнь для домашних и близких
друзей; об этом знал не только весь город, но и весь театральный мир, и наши
артисты, которые к Георгию Александровичу так никогда не обращались, в
разговорах между собой пользовались тем же, будто бы сокращающим дистанцию,
именем.
- Вчера японец смотрел "Лошадь", - сообщает между тем Миша, - а завтра
смотрит "Ревизора".
- Вот оно что, - говорю я, - к нам приехал...
- Менеджо'р, - заканчивает фразу Миша, дел





Содержание раздела