Розанов В В - Опавшие Листья (Короб Второй)
Василий Васильевич Розанов
ОПАВШИЕ ЛИСТЬЯ
Короб второй, и последний
Чем старее дерево, тем больше падает с него листьев. Завещая по "+"
моей перепечатывать все аналогичные и продолжающие "Уедин." и "Опав,
листья" книги в том непременно виде, как напечатаны они (т. е. с новой
страницы каждый новый текст), я, в целях, компактности и, след., ускорения
печатания "павших листов", отступаю от прежней формы *, с крайним
удручением духа.
"Опав, листья" изд. 1913г. представляет 1/2 или 1/3 того, что
записалось за 1912 г., причем печатались они в таком состоянии духа, что я
их почти не приводил в порядок хронологически. Так, все помеченное "Клиника
Елены Павловны" - относится к октябрю, ноябрю и декабрю месяцам, - и должно
быть отнесено в конец издания за этот год. Вообще же печатающееся ныне
должно быть как-то "стасовано" ("тасуем карты") с изданным в 1913 году, -
листок за листом, - и, во всяком случае, не в том порядке и виде, как было
издано в 1913 г.
Во 2-м коробе листы лежат в строгом хронологическом порядке, насколько
его можно быть восстановить по пометкам и по памяти.
Самая почва "нашего времени" испорчена, отравлена И всякий дурной
корень она жадно хватает и произращает из него обильнейшие плоды. А добрый
корень умерщвляет.
(смотря на портрет Страхова: почему
из "сочинений Страхова" ничего не вышло
а из "сочинений Михайловского" вышли
школьные учителя, Тверское земство
и множество добросовестно работающих,
а частью только болтающих, лекарей).
* * *
Страшная пустота жизни. О, как она ужасна...
* * *
Теперь в новых печках повернул ручку в одну сторону - труба открыта,
повернул в другую сторону - труба закрыта.
Это не благочестиво. Потому что нет разума и заботы.
Прежде возьмешь маленькую вьюшку - и надо ее не склонить ни вправо, ни
влево, - и она ляжет разом и приятно. Потом большую вьюшку, - и она покроет
ее, как шапка.
Это правильно.
Раз я видел новое жнитво: не мужик, а рабочий сидел в чем-то, ни -
телега, ни - другое что, ее тянула пара лошадей; колымага колыхалась, и
мужик в ней колыхался. А справа и слева от колымаги, как клешни,
вскидывались кверху не то косы, не то грабли. И делали дело, не спорю, - за
двенадцать девушек. Только девушки-то эти теперь сидели с молодцами за
леском и финтили. И сколько им ни наработает рабочий с клешнями, они все
профинтят.
Выйдут замуж - и профинтят мужнее.
Муж, видя, что жена финтит, - завел себе на стороне "зазнобушку".
И повалилось хозяйство.
И повалилась деревня.
А когда деревни повалились - зачернел и город.
Потому что не стало головы, разума и Бога.
* * *
Несут письма, какие-то теософические журналы (не выписываю). Какое-то
"Таро"... Куда это? зачем мне? "Прочти и загляни". Да почему я должен во
всех вас заглядывать?
* * *
То знание ценно, которое острой иголкой прочертило по душе. Вялые
знания - бесценны.
(на поданной почтовой квитанции).
* * *
С выпученными глазами и облизывающийся - вот я.
Некрасиво?
Что делать.
* * *
...иногда кажется, что во мне происходит разложение литературы, самого
существа ее. И, может быть, это есть мое мировое "emploi"1. Тут и моя
(особая) мораль, и иммораль-ность. И вообще мои дефекты и качества. Иначе
нельзя понять. Я ввел в литературу самое мелочное, мимолетное, невидимые
движения души, паутинки быта. Но вообразить, что это было возможно потому,
что "я захотел", никак нельзя. Сущность гораздо глубже, гораздо лучше, но и
гораздо страшнее (для меня): безгранично страшно и грустно. Конечно, не
б
