Библиотека в кармане -русские авторы

         

Роллан Ромен - Жан-Кристоф. Том Iv


prose_classic Ромен Роллан Жан-Кристоф. Том IV Роман Ромена Роллана «Жан-Кристоф» вобрал в себя политическую и общественную жизнь, развитие культуры, искусства Европы между франко-прусской войной 1870 года и началом первой мировой войны 1914 года.
Все десять книг романа объединены образом Жан-Кристофа, героя «с чистыми глазами и сердцем» Жан-Кристоф — герой бетховенского плана, то есть человек такого же духовного героизма, бунтарского духа, врожденного демократизма, что и гениальный немецкий композитор.
ru fr С. Парнок М. Рожицына Vitmaier FB Tools 2006-01-11 http://www.lib.ru HarryFan D24D9010-7FDC-4851-B991-5214AB1D725A 1.0 v 1.0 — создание fb2 Vitmaier
Правда Москва 1982 Ромен Роллан
ЖАН-КРИСТОФ
Том IV
КНИГА ДЕВЯТАЯ
«НЕОПАЛИМАЯ КУПИНА»
Тверд я и крепок: я — алмаз;Молотом не разбить меня,Острым не расколоть резцом.Стучи, стучи, стучи по мне —Все равно не убьешь.Фениксу-птице подобен я,Той, что и в смерти находит жизнь,Той, что из пепла родится вновь.Так бей же, бей же, бей меня —Все равно не умру.(Баиф, «Ритмическая песенка», положенная на музыку Жаком Модюи)
Часть первая
Сердце утихло. Примолкли ветры. Недвижим воздух…
Кристоф успокоился; мир водворился в нем. Он испытывал некоторую гордость от победы над собою. А втайне был опечален.

Он дивился этой тишине. Страсти его уснули; он искренне верил, что они уже не проснутся.
Большая грубоватая его сила, не находя себе применения, бесцельно дремала. В глубине — тайная пустота, скрытое «к чему?», быть может, ощущение счастья, которым он не сумел завладеть. Ему уже не надо было бороться ни с самим собой, ни с другими.

Даже работа не представляла теперь для него особых трудностей. Он пришел к концу некоего этапа и пожинал плоды прежних своих усилий.

Он со слишком большой легкостью истощал открытую им музыкальную жилу; и в то время как публика, всегда запаздывающая, начинала понимать его прежние произведения и восхищалась ими, сам он уже охладевал к ним, еще не зная, куда пойдет дальше. В творчестве он наслаждался теперь ровным, однообразным счастьем.

Искусство в эту пору его жизни было для него лишь прекрасным инструментом, которым он владел с мастерством виртуоза. К стыду своему, он чувствовал, что становится дилетантом.
«Для того, чтобы двигаться вперед в искусстве, — говорит Ибсен, — нужно нечто иное и нечто большее, чем природное дарование страсти, страдания, которые наполняют жизнь и дают ей смысл. Иначе не творишь, а пишешь книги».
Кристоф писал книги. Это было для него непривычно, Книги эти были прекрасны. Он предпочел бы, чтобы они были не так прекрасны, но зато живее.

Этот атлет на отдыхе, не знающий, что делать со своими мускулами, зевая, как скучающий зверь, смотрел на предстоявшие ему долгие годы спокойной работы. И, с бродившей в нем старой закваской германского оптимизма, он охотно убеждал себя, что все к лучшему, думая, что таков, без сомнения, положенный ему предел: он обольщал себя мыслью, что покончил с бурями, что поборол их.

Это не бог весть что. Но в конце концов управляешь только тем, что тебе дано, становишься только тем, чем суждено быть. Ему казалось, что он причалил к пристани.
Друзья не жили вместе. Когда Жаклина ушла, Кристоф подумал было, что Оливье опять переедет к нему. Но Оливье не в силах был решиться на это.

Несмотря на потребность близости с Кристофом, он чувствовал невозможность вернуться к прежнему. После прожитых с Жаклиной лет ему казалось невыносимым, даже кощунственным ввести в интимную свою жизнь кого-нибудь другого, хотя бы этот другой любил его и





Содержание раздела