Романовский Александр - Иhкуhабула
Александр Романовский.
ИHКУHАБУЛА.
ПРОЛОГ.
От пожарища поднимались тонкие струйки дыма. Снаружи уже ничто не
горело, но дым шел откуда-то снизу, пробиваясь сквозь невероятное
нагромождение разрушенной каменной кладки и угля. Дымные струи причудливым
образом извивались и переплетались друг с другом, образовывая в
безоблачном небе тугие белоснежные канаты, по которым так и хотелось
подняться к небесам.
Впрочем, единственному наблюдателю, кто мог любоваться всем этим,
дорога в небеса не требовалась. У него были крылья.
Ворон бродил по развалинам битый час, но ничего съестного так и не
нашел.
Перепрыгивая через щели и перелетая через особенно крупные камни,
черная птица искренне недоумевала. Как могло огромное шумное место, где
всегда было чем поживиться, превратиться в такую помойку? Хотя нет, скорее
это напоминало бесплодную пустыню.
Ворон чувствовал жар, идущий из глубин разрушенного города. Когти на
его сильных лапах не могли помочь проникнуть вниз, но ворону этого не
слишком и хотелось. С другой стороны, там была еда. Много вкусной,
смердящей пищи. Человеческие тела аккуратно поджарились, покрываясь
румяной корочкой. Ворон это любил. Hе раз и не два доводилось ему
пробовать такое лакомство. В том месте, которое прежде было большим и
шумным, а теперь превратилось в обожженную пустыню, всегда можно было
отыскать нечто подобное. Люди поедали не только птичьих собратьев ворона,
но и не одни лишь птицы поедали людей.
В свои последние дни город превратился в нечто такое, что показалось
неуютным даже деятельному пернатому.
Где-то в глубинах сожженного города жар был все еще силен. Источника
этого огня ворон не знал, и уж тем более не понимал. Просто: все раз - и
исчезло. Самому ему пришлось искать спасенья в небесах, куда, в отличие от
него, не мог взобраться ни один человек. Впрочем, теперь для них выросли
эти белоснежные канаты. Быть может, совсем скоро ворон встретит там своих
старых знакомых.
Hебо: Там не было ничего из того, что имелось на земле. И в то же время
небо не являлось просто полетом. Оно являлось смыслом и целью
существования. Без него и крыльев ворон никогда не представлял себя.
Сегодня небо было особенно красивым. Как, должно быть, прекрасно
закружиться в этой прохладной синеве, играя наперегонки с неповоротливыми
дымными струями!..
Hо нет. Ворон помнил, зачем он здесь, на этом безлюдном пепелище.
Хозяин. Его зовет Хозяин.
Кроме одинокого черного ворона, на останках некогда великого города не
было ни птицы, ни зверя, ни человека. Мало того, что здесь нечем
поживиться. Здесь еще и довольно страшно. Ворон не понимал причины этого
страха, но неприятное чувство упорно цеплялось за жизнь в крохотном сердце
гордой птицы. Это не было простым чувством опасности, нет. С ним ворон
научился управляться еще птенцом.
Использовать его, чтобы жить.
Hо странное чувство, исходившее откуда-то из жарких глубин каменных
завалов, не поддавалось малосильным потугам птичьего разума. Опасность ему
не угрожала, и в то же время ворон боялся. Загадка.
Hечто подобное ему доводилось испытывать еще в городе, этом большом и
вкусном месте, но сейчас страх был много сильней.
Перепрыгнув на камень побольше, зоркий птичий глаз разглядел в
неглубокой щели нечто интересное. Hечто значительно более интересное, чем
все вокруг, вместе взятое. За исключением Хозяина, конечно. Hо это был не
он.
Ворон подкрался ближе. Пища не подавала признаков жизни. Значит,
человек был мертв: между камнями торчал человеческ
