Библиотека в кармане -русские авторы

         

Рубан Александр - Фейкийские Корабли


Александр Рубан.
Фейкийские корабли
Изменяется ли Вселенная, когда на нее смотрит мышь?
(Нешуточный вопрос физиков)
Кормщик не правит в морях кораблем феакийским; руля мы, Нужного каждому судну, на наших судах не имеем;
Сами они понимают своих корабельщиков мысли;
Сами находят они и жилища людей, и поля их
Тучнообильные; быстро они все моря обтекают,
Мглой и туманом одетые; нет никогда им боязни
Вред на волнах претерпеть иль от бури в пучине погибнуть. (Гомер. Одиссея, песнь восьмая).
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПУСТЬ ДЕМОДОК ПОЕТ
БОГИ СТЕРПЯТ
Гулко глотая неразбавленное вино, Алкиной опорожнил двудонный золотой кубок, со стуком поставил его на гладкий стол, шумно перевел дух и возгласил:
- Пусть Демодок поет!
Гости заерзали в креслах, с сожалением отодвигая от себя полные блюда, усердно отдуваясь и крякая - дабы показать, что вот и они насытились и теперь желают того же, чего желает царь: плясок и анекдотов. Самые верноподданные с шелестом вытирали о плащи жирные пальцы. Понтоной еле слышно возник рядом, готовясь подхватить медное блюдо с колен певца.
Демодок не спешил, обстоятельно высасывал остатки мозга из хребтовой косточки вепря: ему не следовало спешить. Угождать - еще не значит угодничать. Пусть Понтоной угодничает.
Быстрые упругие шаги танцоров приблизились к певцу, окружили, замерли в ожидании.
Подождут.
Лира над его головой отозвалась на чье-то неловкое прикосновение (Понтоной, конечно! Услужливый дурак...), и танцоры одновременно вздрогнули, нервно переступив с ноги на ногу. Певец нахмурился.

Не поднимая головы от блюда, чуть повел бровью в сторону дерзкого: ему, аэду, осмелился напомнить о его слепоте!
А спешить не следует. Нрав у царя Алкиноя неровен и крут, а хмель не всегда легок. Правда, сегодня царь привечает высокого гостя - равного себе или почти равного, - а значит, вряд ли станет показывать свое неудовольствие.

Но лучше все-таки угодить: сегодняшний пир - не последний. Алкиной любит пиры, не упускает малейшего повода попировать. Правильно делает. Нигде еще Демодок не пел так часто, как здесь, в благословенной Схерии.

И нигде еще так часто не бывал сыт.
Понтоной уже стоял рядом, зычно возглашая о царской милости и о том, что гости жаждут веселья. Демодок с сожалением отложил кость, тщательно вытер пальцы о хитон на груди и протянул руки.

Понтоной осторожно вложил в них тяжелый кубок, поспешно и ловко убрал с колен певца блюдо. Демодок встал.
Гости одобрительно зашумели: сейчас они от души посмеются над бессмертными!
Ну что ж, певец не обманет их ожиданий. А боги стерпят. Боги все терпят.
Как всегда, Демодок не знал заранее, о чем будет петь и как на сей раз поведут себя боги. Не знал, кто из них останется в дураках и по какой причине. Знал (помнил) только одно: ни в коем случае нельзя смеяться над Посейдоном.

Феакийцы, издревле искусные корабельщики, чтут и боятся этого бога и не простят певцу дерзкого слова о земледержце. Точно так же, как на острове Лемнос ему не простили бы насмешек над хромоногим Гефестом.

А в пышнолесистой Аркадии его, еще молодого, самонадеянного и почти зрячего, побили камнями за нелестное упоминание о Гермесе - тогда-то он и ослеп окончательно. Люди не могут обходиться без жестоких богов, видя в них оправдание своей жестокости.
Ну, а Схерия чтит Посейдона. Учтем.
Демодок запел.
Слушая звон наковальни Гефеста, следя за его искусной работой (почему-то с нее начинается новый, еще неизвестный ему самому анекдот), Демодок глаз не спускал с Посейдона, которого не было, к счастью, ни в





Содержание раздела