Рубан Александр - Сон Войны
Александр Рубан
Сон войны
(журнальный вариант)
Маме
1
Наконец он проснулся.
- Снятый, - сиплым фальцетом представился он после паузы. - Серафим
Светозарович. Разнорабочий... - Откашлялся, харкнул куда-то рядом и
продолжил в басах: - Можно просто Сима.
Я отвернулся от окна (за которым были все тот же столб номер двести
какой-то на перегоне Березино-Бирюково, все та же никлая серая нива до
горизонта и все та же цепочка странно неподвижных одинаковых человеческих
фигурок на расстоянии двух-трех сотен метров от насыпи) и посмотрел на
попутчика. "Просто Сима" лежал ничком на верхней полке напротив - там,
куда мы с Олегом положили его вчера, и с любопытством глядел на меня,
свесив квадратную, в опухлостях и складках, физиономию.
- Доброе утро, Сима, - сказал я ровным голосом и опять повернулся к
окну.
Танечка с Олегом куда-то вышли из купе, а разговаривать с этим типом
после вчерашнего мне не хотелось. Но было надо.
- А я тебя помню, старик! - радостно заявил Сима и заворочался наверху,
не то усаживаясь, не то собираясь спуститься. - Я же тебя угощал!
"И черт меня дернул принять твое угощение", - подумал я, а вслух
сказал, глядя на тот же столб:
- Вы угощали всех, кто был в вагоне-ресторане. Как потом выяснилось, за
мой счет.
Ворочанье наверху прекратилось.
- Это как? - помолчав, озадаченно произнес Сима.
"По-хамски!" - чуть было не отрезал я. Однако сдержался и объяснил
подробнее:
- При вас было всего две тысячи, и вы не вязали лыка. Я тоже был
"подшофе", хотя и не до такой степени. А поскольку мы сидели за одним
столом и беседовали вполне дружески, официанты увели меня на кухню и там
заставили оплатить счет. Ваш.
Я взял со столика заранее приготовленную бумажку и, не глядя, сунул ему
наверх.
- Сколько там? - хмуро осведомился попутчик и опять заворочался. Счет
он принимать не спешил.
- Двадцать одна, - сказал я. - Минус две, которые нашли у вас. Минус
полторы за мой обед вместе с вашим угощением. Итого - семнадцать тысяч
пятьсот.
- Вот сволочи! - выругал Сима непонятно кого. - И ты заплатил?
Я пожал плечами и кивнул, все так же глядя в окно.
Он снова харкнул, пошелестел бумажкой и уронил ее вниз. Она влажно
шлепнулась на столик передо мной.
Хам!..
Я скрипнул зубами и промолчал.
Сима грузно спрыгнул на пол и, охнув, схватился руками за голову.
Квадратное лицо его перекосилось, деформируясь в криволинейный
параллелограмм.
- Слушай, старик... - просипел он наконец. - Почему стоим, не знаешь?
- Не знаю. Еще ночью встали. Вы мне деньги вернете или нет?
- А почему солдаты? - Он навалился на столик и стал дышать рядом,
вынудив меня вжаться в угол. - Ведь это солдаты?
- Не знаю, - сказал я сквозь зубы, хотя и сам давно уже понял, что это
солдаты. - Я вас о деньгах спрашиваю.
- Мамочка-родина! - воскликнул он почти трезвым голосом, игнорируя мой
вопрос и щурясь в окно. - "Шилка"! И вон еще... А там что за дура?.. Гадом
буду, "град"! Чего им тут надо?
- На битву пригнали, - объяснил я, не без яда в голосе. - За урожай. Вы
же видите: конец октября, а хлеба не убрали!
Сима недовольно зыркнул на меня и выпрямился.
- Все шутишь, интеллигенция, - буркнул он запустив руку за ворот
свитера и скребясь там. - Гляди, дошутишься... Нет бы узнать, что и как, а
он шуточки. Ты хоть узнал, когда мы дальше поедем? Или мне, больному, идти
самому узнавать?
- Серафим Светозарович! - сказал я. (Мне очень хотелось назвать его
как-нибудь по-другому, но я решил, что так будет ядовитее...) - Ответьте
мне че
