Рубина Дина - Я Не Любовник Макарон, Или Кое-Что Из Иврита
Дина Рубина
"Я НЕ ЛЮБОВНИК МАКАРОН",
или кое-что из иврита
Предотъездный ажиотаж в Москве вокруг многочисленых курсов по изучению
иврита.
Не помню - кто из моих приятелей обронил после первого занятия: "Как
вообще сознание русскоязычного человека может воспринять язык, на котором
неприлично звучащее слово "ялда" означает - "девочка"?
И вот - приезд, Иерусалим, обязательный "ульпан" - курсы иврита...
Что там "ялда", доложу я вам (которая, кстати, через каких-нибудь два-три
урока бегло и просто произносится всеми как "елда")! Что там невинная "ялда",
повторяю, если наш преподаватель - неулыбчивая религиозная женщина в парике, в
глухом, под подбородок, платье с длинным рукавом (в июле), каждые три минуты
бодро повторяет непристойное слово "схуёт", от которого напрягается и
переглядывается вся группа.
Вдруг Хана прервала свою речь, по-видимому заподозрив, что мы не все
понимаем.
- Как будет по-русски "схуёт"? - спросила она на иврите, оглядывая класс.
Повисло секундное молчание и один из учеников, пожилой доктор исторических
наук, сказал в тишине мрачно:
- Да так и будет...
И все расхохотались.
Впоследствии выяснилось, что Хана, добрейшей души человек, рассказывая о
непростой жизни в этой стране, просто советовала всем нам хорошенько изучить
свои права (они же "схуёт") с тем, чтобы во всеоружии вступить в борьбу с
пресловутым чудовищем - вездесущей израильской бюрократией.
И просто неловко вспомнить, как по приезде в Иерусалим я отказалась от
прекрасной съемной квартиры - (редкая удача, наплыв репатриантов, все квартиры
нарасхват) - только по одной причине: дом, в котором маклер предлагал нам
снять эту квартиру, стоял на улице Писга. Я представила себе, как сообщаю свой
адрес московским друзьям, и как, посылая письма, они выводят на конверте:
Pisga - strit...
Нет-нет, сказала я маклеру, эта квартира мне не подходит.
Вид из окна, знаете ли, спальни, не очень, знаете ли, не фонтан...
(Между прочим, "писга" означает - "вершина". Я потом жила в поселении,
которое называлось "Вершины" - во множественном числе - "Псагот". И ничего.
Очень любила это место.)
Но в по-настоящему идиотское положение я попала месяца три спустя после
приезда.
У меня заболел зуб, и приятели порекомендовали хорошего зубного врача, не
забыв предупредить меня, что Фирочка (именно так!) - женщина религиозная, в
высшей степени деликатная, прекрасно воспитанная и щепетильная до чопорности.
Таким образом, мне намекали, чтобы у Фирочки я не давала воли своему языку
и своей свободной манере выражаться. Какой там выражаться, отмахнулась я, рта
не могу раскрыть, всю ночь по стенкам гуляла.
Фирочка и вправду оказалась приятнейшей особой - с круглым улыбчивым
лицом, ласковым голосом и убаюкивающей речью.
"Откроем ротик... - бормотала она нежно, колдуя над моим зубом, -...
сейчас откроем зубик... положим ватку с лекарством... поставим пломбочку...
полощите ротик..." и т.д.
Я расслабилась. Я, можно сказать, совсем размякла. Ангелы, кроткие ангелы
реяли надо мной, и один из них - в белом халате - нежно овевал меня крылами...
Наконец я покинула кресло. То, что у зубного врача может быть совсем не
больно, само по себе было ошеломляющей новостью. Все еще пребывая в сферах
небесных, я достала из сумки чековую книжку, ручку и, почти без усилия придав
голосу интонацию кротости, приличествующей этому религиозному дому, спросила:
- Сколько я должна вам выписать, Фирочка?
Не меняя лучезарного выражения на лице, Фирочка ласково сказала:
-
