Руденко Борис - Хобби На Любителя
Борис Руденко
Хобби на любителя
С Кочетковым я познакомился случайно. На очередной остановке подмокшая
на моросящем дожде толпа втиснулась в заскрипевший от напряжения
троллейбус. Меня оторвало от пола, немного развернуло и прижало к
пассажиру, о котором я не смог бы сказать ничего плохого. Мои антипатии
относились к его портфелю с твердыми, острыми углами. Пассажир, вероятно
из сочувствия, сделал несколько конвульсивных движений, шляясь облегчить
мое положение.
- Не утруждайтесь, - произнес я успокаивающе, - могу и потерпеть.
- При чем здесь вы? - удивился мужчина. - Это я должен терпеть. Должен,
но уже не могу. Если вы немедленно не слезете с моих ботинок...
- Извините, - пролепетал я, отыскивая незанятый участок пола, чтобы
поставить ногу.
- На следующей выходите? - все еще сердито спросил мой сосед.
- Нет, - ответил я, но дверцы открылись, меня вновь подхватило мощное
людское течение и вынесло на тротуар.
- Ваша пуговица, - прозвучал за спиной вежливый голос.
Знакомый пассажир протягивал пуговицу от моего плаща.
- Спасибо, - сказал я. Удивительная давка сегодня.
- Ничего удивительного. На стадионе кубковая встреча но футболу.
Семнадцатый маршрут перегружен. Плюс час "пик".
У него были правильные, мелковатые черты лица, к которым очень шло
выражение грусти.
- В такую слякоть еще играют в футбол?
Пассажир улыбнулся мягко и располагающе.
- Почему-то я сразу догадался, что вы не болельщик.
- А вы?
- Увы, не пристрастился.
С каждой минутой я чувствовал к нему возрастающую симпатию.
- Вот ваш троллейбус, - сказал он, - попробуйте пробиться.
Я открыл рот, чтобы попрощаться, но не успел. Из-за могучего бока
троллейбуса вывернула стремительная, юркая машина. Она мчалась с огромной
скоростью к почти бесшумно. В отсутствии шума заключалась главная
опасность. Прежде чем мы успели пошевелиться, вся слякоть мостовой,
взметнувшись из-под колес автомобиля, легла на наши плащи ровным и плотным
слоем.
Мы оба выкрикивали проклятия вслед моторизованному обидчику, потом
оглядели друг друга и вяло улыбнулись.
- Вот мой дом, где гастроном, - произнес товарищ по несчастью, - если
хотите попробовать очистить плащ...
- С удовольствием!
- Кочетков, - представился он. И, помедлив, добавил: - Биохимик.
Я тоже назвал себя, и мы пошли.
Сразу было видно, что это квартира холостяка. Слегка запущенная,
немного запыленная. Порядка здесь не наблюдалось, но и беспорядок носил
довольно умеренный, сносный характер. Кочетков провел меня в ванную. Я
пытался вернуть плащу былой блеск и разглядывал длинные полки с
пузырьками, банками и баночками, в которые было что-то насыпано и налито.
- Иногда работаю дома, - сказал Кочетков, прочитав вопрос на моем лице.
- Попьете чаю, пока плащ будет сохнуть?
Мы прошли в комнату, которая отличалась от ванной только наличием обоев
и отсутствием умывальника. Склянки, колбы, пузырьки и странного вида
аппараты стояли здесь не только на специально приспособленных стеллажах,
но и на серванте, на письменном столе, на тумбочке перед зеркалом и просто
на полу. В их расположении был какой-то скрытый порядок, вполне ощутимый,
но недоступный моему пониманию.
Кочетков достал из шкафа чашки и ложки. Хотел извлечь блюдечки,
стоявшие стопкой на стеклянной полке серванта, по они, видимо, крепко
присохли друг к другу, и хозяин, не сумев оторвать верхние, сделал вид,
что передумал. Затем вытащил банку с белым сыпучим веществом.
- Это сахар, - объяснил он.
Мы пили чай и беседовали. Оказалось, что
