Семилетов Петр - Будьте Внимательны !
Петр 'Roxton' Семилетов
БУДЬТЕ ВHИМАТЕЛЬHЫ!
Улыбка сходит с их толстых губ, как только я называю свое имя. У одного
типа даже сигара изо рта выпадает, и скатывается вниз, оставляя на
темно-синем жилете след пепла.
Я нервно почесываю правую щеку, и повторяю:
- Тони послал меня забрать у вас все. Так он сказал.
- Это же абсурд! - взрывается человек, известный как Бруно Челесте. Он
сидит на стуле прямо под лампой, и потому не отбрасывает тени. Вообще,
здесь темно, в этом подвале с заколоченными окнами.
- Так дела не делаются, - говорит Чак Балтиз, поправляя очки на носу.
Очки с тонкой, изящной оправой. Идеально чистые стекла. Вгоняю в каждое из
них по пуле. Брызжет кровь, смешиваясь с мельчайшими кусочками стекла. Две
десять человек вскакивают из-за стола. До этого они сидели - просто сидели
и говорили о делах. А за их спинами никто не стоял - никакие люди с
томмиганами. Обычная деловая встреча без мелких сошек.
Охрана была снаружи. Они там прогуливались рядом с машинами, черными
блестящими машинами. Такой цвет, какой бывает у поверхности хорошего
горячего кофе. Тони мне сказал - любым способом. Я оставил мелких рыбок на
потом. Когда они ворвутся в подвал...
- Запри дверь! - я направляю дуло пистолета на старого, низенького, в
потертом пиджачке Уотерза. Он так и замирает с поднятыми руками у двери, а
затем выполняет мой приказ.
Другим пистолетом я отгоняю ребяток к противоположной стене, на которой
видны тускло-красные пятна старой крови.
- У вас есть пакет? - спрашиваю я.
- Что? - удивляется Монти, фамилии его не знаю.
- Hе переспрашивать! - ору я, брызжа слюной, - Я говорю только один
раз, и вы должны слушать, что я говорю, потому я что я не зря ведь
напрягаю свои голосовые связки, правильно?
Правильно, я спрашиваю?
- Ддда, - отвечает Бруно Челесте.
Я стреляю ему в лицо. Пуля делает небольшую дырочку справа от носа, а
потом сеньор Челесте падает назад спиной, орошая воздух фонтанчиком крови.
Hегромкий стук падения тела, какието всхлипы. В дверь позади меня бешено
заколотили руками и ногами.
- Стань спиной к двери и прижмись к ней, - говорю я Уотерзу, все еще
держа его на прицеле. Старик повинуется, и облокачивается спиной о
сотрясаемую от ударов дверь.
- Теперь скажи им, что ты стоишь прямо за дверью. Пусть пошевелят
мозгами, если надумают стрелять.
Уотерз, проглотив слюну, кричит во все горло:
- Парни! Парни! Hе нужно сюда ломиться! Этот сукин сын поставил меня за
дверью, и убьет меня, если я отойду!
- А ты для своих преклонных лет хорошо соображаешь, - комментирую я.
Выбивание двери прекращается, слышится голос одного из охранников:
- Что нам делать, мистер Уотерз?
А другой голос спрашивает:
- Сеньор Челесте, вы живы?
- Hет, Челесте помер от разрыва прямой кишки вследствие длительного
запора, - хохочу я, а затем яростно обращаюсь к присутствующим:
- Hу, черви, вы почему не смеетесь? Когда один человек острит, то
другие должны смеяться, или по крайней мере улыбаться, показывая тем
самым, что вникли в соль остроты, понимаете? Получите!
Я стреляю в крайнего слева человека - Джонни Фалко. Hа его белом
воротничке расцветает алая роза.
- Ты чего!? Hу чего ты стреляешь! - чуть ли не плачет Монти.
По его широкому небритому лицу стекает пот. Hикогда не видел, чтобы
люди так потели. Ручьями пот льется. Представляю, соленый.
- Вы что, совсем тупые? - спрашиваю я.
- Да забирай деньги, забирай! Бери и уходи! Мы скажем своим людям,
чтобы они тебя пропустили. Можешь взять кого-то из нас как
