Сергеев-Ценский Сергей - Счастливица
Сергей Николаевич Сергеев-Ценский
Счастливица
Повесть
I
Началось с тринадцатого места за общим столом.
Как-то странно даже было слышать в свободной от предрассудков Советской
стране, да еще в доме отдыха, столь решительно высказанное нежелание сидеть
на тринадцатом месте, но такое именно нежелание было высказано глухим
сиповатым монотонно-жужжащим басом, и многие, приехавшие сюда в тот день,
отметили эту высокую, прямую, большелобую, скуластую старуху, белоглазую, в
кружевном чепчике и ковровой шали.
Она насупливала безволосые брови и жужжала, как шмель:
- Что же я в домах отдыха, что ли, никогда не живала?.. Каждый год то в
том, то в другом живу... Только уж, разумеется, на тринадцатом месте никогда
я не сидела и сидеть не хочу...
Заведующая домом отдыха, низенькая старушка, в белом халате, в больших
круглых очках, только что указавшая новоприбывшей это страшное место,
снисходительно улыбнулась и сказала:
- Ну что же, другой кто-нибудь тут сядет, а вы в таком случае вот
здесь, рядом...
И на тринадцатое место, весело щурясь, сел красноватый, седобородый,
лысый доктор одной из московских больниц - Вознесенский Семен Иваныч. Он
весьма шаловливо для своего возраста поглядел на высокую старуху, подмигнул
низенькой старушке и пошутил:
- Авось и на тринадцатом месте глупцами не подавлюсь.
Дело в том, что он уже успел прочитать в писанном карандашом на клочке
бумажки - должно быть, одною из подавальщиц - меню обеда, что на второе
блюдо были "глупцы" - не "голубцы", а именно "глупцы", - и это привело его в
веселое настроение. Впрочем, глаза его с несколько по-монгольски поднятыми
углами всегда улыбались.
Высокая же старуха села с ним рядом на двенадцатое место и очень
внимательно начала разглядывать всех, кто пришелся с нею за одним столом.
Прямо против нее сидела небольшая хрупкая женщина лет под сорок с
необыкновенно усталым, истощенным лицом, на котором очень кроткие карие
глаза были в желто-розово-лиловых обводах, а подбородок жался острым копьем.
Это было какое-то почти отсутствующее, почти только мыслимое лицо, на
котором, кроме извилистых морщин, совершенно преждевременных на вид, трудно
было что-нибудь разглядеть.
Поднеся бумажку-меню непосредственно к самым глазам, оказавшимся сильно
близорукими, она говорила вполголоса, ни к кому не обращаясь:
- На сладкое профитроль... Странное слово "профитроль"... Считается,
что я знаю три языка иностранных, но такого слова я все-таки не помню.
Profit, profiter, profitable...*, а профитроль что такое?
______________
* Польза, пользоваться, полезный (франц.).
Так как она в это время смотрела на доктора, тот подхватил оживленно:
- Очевидно, что-нибудь очень полезное для нашего с вами здоровья... Но,
зная три языка, где же все-таки вы работаете?
- В библиографическом институте... в отделе иностранной литературы...
- А фамилия ваша?
- Ландышева.
- Вот как? - Доктор сделал свое подвижное, способное к разнообразным
гримасам лицо очень смешным, - не насмешливым, а именно смешным, подкивнул
как-то игриво бородкой и сказал ей, нарочито понизив голос:
- Никак не мог ожидать, чтобы особа, знающая три языка, оказалась из
духовного звания!
- Я... я? - покраснела вдруг Ландышева.
- Пустяки, что же тут такого и зачем краснеть!.. Я сам из духовного
звания, потому что Вознесенский... Есть такое предание о древнем московском
академическом начальстве, как оно перекрещивало бурсаков... Кто был тихого
поведения и громких успехов, тот, видите ли, получал фамили
