Сергиенко Евгения Павловна - Галина Уланова
Евгения Павловна СЕРГИЕНКО
"ГАЛИНА УЛАНОВА"
Продавщицей в книжном магазине я работала потому, что люблю книги.
Мне нравится видеть плотные, пестрые ряды, трогать, перебирать,
отгадывать их тайну.
Но еще больше мне нравятся покупатели. Они все очень разные, и
у книжной полки неожиданно раскрывается какая-то особенная черточка
их характера. Возможно, что это мне кажется.
Магазин работает на общественных началах в нашем военном городке.
Покупатели почти все здесь служат и живут.
Когда я оглядываю книги, то невольно думаю: какую же купят - ту
или эту? Кому она будет так необходима, кому захочется унести ее с
собой?
- Тетя, сколько стоит "Галина Уланова"?
Из-за прилавка смотрят серые, чуть подтянутые к вискам глазенки,
любознательные и застенчивые. Выпуклый мальчишеский лоб, белый
воротничок и красный галстук.
Мальчишке лет одиннадцать. Он показывает на книгу. Книга в
глянцевой суперобложке. На черном фоне белым цветком замерла балерина.
Это изображение скульптуры Галины Улановой. Но мастер так верно
передал мысль движения, что белый цветок кажется живым.
- Сколько стоит эта книга? Она дорогая?
- Ты хочешь ее кому-нибудь подарить?
- Сестре, - отвечает мальчик, и глаза его, серые звездочки,
вспыхивают восторгом. - Она мечтает быть такой балериной.
- Принеси-ка книгу сюда. Посмотрим. - Мы вместе листаем гладкие
страницы, разглядываем снимки. Заколдованная Одилия, нежная Жизель,
а вот трогательная девочка Джульетта, поднявшая любовь до величия
смерти.
Автор книги подробно и вдумчиво излагает творческий путь балерины.
- Видишь ли, мальчик, - говорю я, стараясь быть понятной, - книга
очень серьезная. Взрослая. Специальная. Для тех, кто изучает балет
или вообще искусство. Твоей сестренке, пожалуй, не подойдет.
- Подойдет, подойдет, - поспешно и упрямо кивает стриженая
головенка. - Отложите. Я попрошу денег у мамы.
Прошло две или три недели. Осень, захлебнувшись проливными
дождями, утопала в черно-бурых лужах, где таяли и тонули густые
снежные хлопья. Земля, обнаженная, озябшая, тщетно пыталась укрыться
тонкой, непрочной пеленой мокрого снега.
В тот вечер перед самым закрытием, запыхавшись, в магазин влетел
мальчик. Шапка сдвинута набок, пальто расстегнуто, школьные брючки
забрызганы грязью - так он спешил. Крикнул:
- Открыто еще, я ж говорил!
За ним вошел второй, повыше и постарше. На этом треух туго завязан
под подбородком, пальтецо застегнуто и подпоясано, лыжные байковые
штаны коротки, не достают до щиколоток на добрую четверть, и ноги
в ботинках с калошами кажутся непомерно большими. От смущения
сутулясь, он стоит, ожидая у входа.
Младший промчался к дальним полкам, осмотрелся и уставился на
меня тревожными, перепуганными глазами, поморгал, хотел что-то
сказать, подбежал к прилавку, вдруг радостно ахнул и спросил:
- Сколько стоит книга про Галину Уланову?
- Она не продается, - ответила я. - Один мальчик просил ее
оставить.
- Это же я! - с широкой улыбкой объявляет парнишка. - Вы меня
не узнали?
Второй со скрытым нетерпением оторвался, наконец, от двери, и
я вижу за его спиной две тонкие и длинные косички. Два синих, намокших
бантика болтаются у пояса.
- Ты его сестра? - спрашиваю я. - Это тебе подарок?
Под шапкой, низко надвинутой на лоб, счастливо и благодарно
взмахнули ресницы. Большеносое остренькое личико заалелось и
похорошело. Значит, этот нескладный утенок и есть будущая Уланова!
Я показываю книгу. Руки девочки, крупные, с длинными пальцами
и широкими ладошками, красные и ш
