Сидоренко Наталия & Владимир - Небожитель Оло
НАТАЛИЯ И ВЛАДИМИР СИДОРЕНКО
НЕБОЖИТЕЛЬ ОЛО
Повесть
Вечером одиннадцатого дня Ириса 1650 года по эминскому летосчислению,
как всегда в это время, Небожитель Оло начал потихоньку высыпать из своего
волшебного горшка звезды. Эминцам звезды нужны были для разных надобностей.
Одним - чтобы любоваться ими; другим - чтобы мечтать, глядя на них; третьим
- чтобы считать их и присматривать за ними, дабы они, чего доброго, не
разбегались по сторонам и всегда были на своем месте. Большинство же
жителей Эмины полагало: раз есть небо, должны быть и звезды. Какое же это
небо - без звезд. Тем более что свое небо они считали вполне подходящим.
Пока Оло сеял звезды, на лестнице часовни послышалось старческое
кряхтение, смешанное с неясным бормотанием. Ну конечно, это каноник Улис.
Он уже прошел ту часть дороги жизни, когда мечтают, глядя на маленькие
искрящиеся фонарики, развешанные в восхитительном беспорядке по небосводу.
Теперь Улис не только считал звезды, но и объяснял, что святой Оло не
просто, не раздумывая, разбрасывал их по небу, а делал это строго по
правилам, правда известным только ему одному.
Карабкаясь по растрескавшимся, а кое-где и вывалившимся ступеням, Улис
"вспоминал" Небожителя Оло с тайной надеждой, что он поможет ему взобраться
на крышу часовни, а заодно и починит полуразвалившуюся лестницу. Но Святой
Оло то ли не слышал просьб Улиса, то ли был занят более важными делами, так
что канонику пришлось подниматься самому.
Когда он достиг вершины часовни, где находилась площадка, Оло уже
расстелил звезды на черном покрывале ночи, и время для наблюдений подошло.
Улис снял старый кожаный чехол, доставшийся ему, как, впрочем, и подзорная
труба, от прежнего каноника, и начал осматривать небосвод.
Едва он навел трубу на созвездие Ириса, как ему показалось, что Ирис
раздвоился. Одна его половина поплыла по небу и растворилась в созвездии
Эйвельса, вторая осталась на месте. "Неужели Святой Оло лишил меня
рассудка?" - подумал Улис и снова посмотрел на Ирис.
Ирис излучал тот же, чуть зеленоватый свет, как и все двадцать лет,
которые Улис посвятил изучению небосвода Эмины. Через полчаса таинственная
звезда снова появилась на востоке и, пройдя левее Ириса, исчезла. Ночью она
еще несколько раз прошла по небу, а утром, с восходом солнца, погасла.
После бессонной ночи дрожащими от усталости и волнения руками Улис
отправил с посыльным письмо своему другу астрологу Пулу. Он описал
необычную звезду и попросил Пула сообщить, видел ли он ее накануне вечером.
В жаркий летний полдень этого же дня посыльный каноника Улиса,
пятнадцатилетний веснушчатый Сэм, шлепая босыми ногами по пыльной дороге у
поля с расцветшими красными ромашками, услышал песнь.
Вернее, не песнь, а задорный веселый мотив, вроде "тум-тум, тара-тум".
Мотив повторялся, но каждое "тара-тум" звучало по-другому. Казалось, звуки
висели над красным от цветов полем, раскинувшимся между полосами пшеницы.
Оглядываясь по сторонам, Сэм остановился. Чувствовалось, что певец не
надрывался, не кричал, но голос его проникал всюду. Ему аккомпанировали
шелест ветра, волнами пригибавшего траву, да растворившиеся в бездонной
синеве жаворонки.
Неожиданно у поросшего невысокими деревьями холма показалась голова, а
за ней закованный в броню рослый певец. Продолжая свое "тара-тум", он
быстро зашагал по полю к дороге, на которой стоял Сэм. Певец был такой
большой, что ромашки, достигавшие Сэму до плеч, едва касались его колен.
Когда он приблизился, Сэм увидел доб
