Силаев Александр - Армия Гутэнтака
Александр СИЛАЕВ
АРМИЯ ГУТЭНТАКА
- Оформи его, Миша, - предложил Гутэнтак. - Лады. ...Сначала они шли,
поддерживая друг друга хохотом. Под ногами шелестела осенняя желтомуть, в
небе болталось нежаркое солнышко. Светило освещало им путь. Гутэнтак был в
чернокожанной "куртке героя", Миша - так себе, в чем-то простом и
белесоватом: полуплащ до колен, помятый и местами запачканный.
- Смотри, кошка, - говорил Гутэнтак, хохоча и подпрыгивая на месте.
- Мать мою, кошка, - смеялся и сгибался пополам Миша. - Господи,
одуреть, живая кошка, ну не могу...
Он падал на землю, дергался и валялся. Катался, наклеивая на себя
желтоватые и грязные листья. Поднимался - простой, семнадцатилетний. Со
смехом вставал на ноги. Бросался догонять кошку. Та убегала. Миша
опускался на четвереньки и пробовал лаять.
- Нормально, - говорил Гутэнтак. - Теперь вопрос на засыпку: что такое
трансцендентальная апперцепция?
- Иди ты, - отмахивался Миша.
- Твою мать! - смеялся тот. - Так положено: стоя на четвереньках и
хрюкая, ты должен отвечать магистру про апперцепцию. Ты моржовый хрен или
юбер-бубер?
- Моржовый бубер. Назови хоть говном, только не оформляй.
- За ответ - пятерка, - торжественно возгласил Гутэнтак, подражая
господину магистру.
Город не большой и не маленький: полмиллиона людей. Заводы. Фабрики.
Театры. Десять Центров. Они заканчивали шестой, со флагштоком Фиолетовой
Рыси. Кругом висела погодка, приятная им обоим: осенняя слякоть, утро,
российский бурелом и перекосяк. Бурелом - это беседки с вырванными
досками, разбитые песочницы и заваленные печатными листами дворы.
Перекосяк - это внешний мир. Перекосяк - стиль жизни людей. Можно сказать,
душа.
На недоделанную "куртку героя" Гутэнтак прицепил четыре заглушки: на
любовь, страх, музыку и водку. Миша щеголял единственным зеленоватым
значком. Заурядным для воспитанника, на жалость.
Летом он прошел испытание: закрытый дворик, мастер ведет бомжа.
- Твой экзамен, Миша, - произнес Валентин Иванович. - Я сказал этому
человеку, что если он убьет тебя, мы его отпустим. Он без оружия, не
бойся. Давай. За всю историю проиграли только двое наших.
Он встал в защитную стойку. Его удар - смерть (это ясно, не может быть
по другому - парень заканчивает обучение). Он оказывал уважение
незнакомцу, полагая, что его удар бомжа - тоже смерть. В таком случае не
рекомендовано нападать. Он покачивался в нижней, выставив вперед руки.
Бомж пошел на него.
Миша расхохотался. Теперь он ясно видел врага.
Он чувствовал энергию противника, ее вялость и спутанность. Он ощущал
слабость мускулов за зеленой рубашкой. Он видел плохие нервы мужчины. Он
предвидел скорость, с которой тот может нанести удар. И куда он может его
нанести. И чем. Бомж не тренирован. Никогда и никем.
Бомж сыграл не по правилам. Подобрал металлическую трубу в пяти метрах.
- Убью! - заорал он.
Миша легко ушел, злая труба ударила воздух.
- Идиот, - ласково сказал он. - Положи палку, иди ко мне. Больно не
будет.
Ребята стояли полукругом, просветленный Валентин Юдин одобрительно
качал головой.
- Сука, - хрипел мужик.
- Я люблю всех, - сказал Миша. - Я люблю даже тебя. Но это судьба,
понимаешь?
Мужик метнул трубу, очень сильно и точно для такого мужика, как он. Та
просвистела рядом, Миша ушел и теперь был напротив чужой агрессии, тухлой,
затухающей - он был. Тот ударил, попал на блок, открылся. Теперь он, резко
и ладонью вперед. Вес тела в руке, а противник шел вперед, насаживал себя
на мишино движение.
Тела сопри
