Библиотека в кармане -русские авторы

         

Симонов Константин - Двадцать Дней Без Войны (Так Называемая Личная Жизнь (Из Записок Лопатина) - 2)


Константин Михайлович СИМОНОВ
ДВАДЦАТЬ ДНЕЙ БЕЗ ВОЙНЫ
РОМАН
ТАК НАЗЫВАЕМАЯ ЛИЧНАЯ ЖИЗНЬ
(ИЗ ЗАПИСОК ЛОПАТИНА)
В ТРЕХ ПОВЕСТЯХ
1
Возвращаясь на редакционной "эмке" из-под Ржева, Лопатин на объезде у
Погорелого Городища попал под утреннюю немецкую бомбежку, перележал ее в
снегу и нанюхался гари от разрывов.
Если б за пять минут до этого успели обогнать по обочине колонну
порожних грузовиков, тоже шедших к Москве, попали бы в самую кашу. Два
передних грузовика разбило в щепки. Но не обогнали, и обошлось -
перележали.
Как ни глупо, а могли отдать концы на этом объезде, уже на пути к
Москве, после того, как за две недели на фронте так ни разу и не
подсунулись под близкий обстрел. Везло. А впрочем, не только везло. Если
не врать самому себе, то на этот раз, после Сталинграда, он поехал сюда,
под Ржев, без большой охоты. Устал от чувства опасности и никуда особенно
не совался.
После бомбежки отъехали уже десять километров, а внутри все еще ныло от
страха. Он остановил водителя и, чтобы избавиться от нытья под ложечкой,
выпил с ним по глотку из фляги и закусил мерзлым сухарем. Стоял мороз, и -
вслух - считалось, что по этой причине и выпили.
Когда Лопатин к вечеру добрался до редакции, которая еще весной
вернулась на свое прежнее место, на Малую Дмитровку, редактора не было.
Оказывается, он улетел под Котельниково, где немцы пытались прорваться к
Сталинграду. Секретарша сказала, что редактор с утра перед вылетом вызывал
к себе Гурского и Гурский все знает.
- Подите к нему!
- Прибыл? П-посиди или п-полежи. - Гурский, не вставая из-за стола,
показал рукой на диван. - Д-дописываю п-передовую.
Сейчас в последнем абзаце сок-крушу третий рейх, отнесу и п-поговорим...
Он подвинул по столу папиросы:
- Д-дыми в пределах гуманности. А то все т-толкутся, все д-дымят, а я
сижу тут и к-кашляю - слабогрудое городское дитя.
Фортку открывать - холодно.
Он говорил все это, не отрывая глаз от бумаги и продолжая писать,
навалясь широкой грудью на стол; все, кто приезжал с фронта, действительно
толклись у него и по делу, и без дела, просто чтобы послушать его остроты.
- Сок-крушил, - сказал он через несколько минут, собрал листки, вышел -
и тут же вернулся и сел рядом с Лопатиным.
- Чего он меня держал там и чего вдруг вызвал? - спросил Лопатин о
редакторе.
- Д-держал, как я д-догадываюсь, чтобы ты написал об освобождении
Ржева, а вызвал потому, что перспектива пока отодвигается. Отб-бывая на
фронт, п-приказал, чтобы ты написал что-нибудь обобщающее на д-два
подвала: та зима и эта. Год н-нынешшш и год м-минувшнй. Могу подарить тебе
это название лично от себя.
Ну, как вы т-там наступали?
Лопатин пожал плечами:
- П-посредственпо?
Лопатин не ответил. Его покоробило. В общем-то, это была правильная
оценка того, что происходило на Западном фронте, но само слово
"посредственно" никак не сочеталось с теми отчаянными усилиями во что бы
то ни стало продвинуться еще на километр или на два, которым он был
свидетель в последние дни.
Гурский усмехнулся его молчанию. Он привык к своей коробившей других
безапелляционности и гордился ею.
- Зато могу тебя порадовать, - сказал он, - т-там, под К-котельниково,
ф-фрицам уже не светит п-прорваться к Сталинграду.
Начали бить им м-морду и продолжаем по н-нарастающей. П-попросился
поехать с редактором, но он приказал сидеть здесь и и-писать передовые по
его ук-казаниям оттуда. К-каждому свое.
Где заночуешь?
- А мой номер в "Москве" за мной? - спросил Лопатин.
- За т-тобой,





Содержание раздела