Библиотека в кармане -русские авторы

         

Симонов Константин - Солдатская Слава


Константин Михайлович СИМОНОВ
СОЛДАТСКАЯ СЛАВА
Рассказ
По ночам вокруг Сталинграда стоит красное зарево. А днем степи
дымятся: вздымаются черные столбы минных разрывов, тонкие дымки походных
кухонь, горьковатый дым солдатской махорки.
В голубом, не по-сентябрьскому ясном небе чертят белые перистые следы
истребители, а земля изборождена окопами, и рядом с холмиками блиндажей
подымаются насыпи братских могил.
Безвестные нивы, холмики и прогалины, заросшие полынью, стали местом,
которого нельзя отдать, за которое дерутся и умирают, часто не зная, как
называется деревня, лежащая слева, и ручей, текущий справа, но твердо зная
- за спиной Сталинград и за него надо стоять.
Здесь предстоит выстоять ценой жизни, ценой смерти, ценой чего
угодно. Сегодня мы держимся, мы еще не побеждаем, слава дивизий и армий,
слава всего русского оружия еще не родилась на этих полях. Но слава
солдата, солдатская слава, каждый день и каждую ночь рождается то здесь,
то там, и мужество человека всегда остается мужеством и слава славой, как
бы тяжело ни приходилось армии и народу.
Мы сидим с Семеном Школенко на сухой степной земле, и такой же сухой,
как эта земля, степной ветер обдувает его загорелое спокойное лицо и
выгоревшие русые волосы.
Я спрашиваю его, как это было.
- Как это было? - повторяет он задумчиво и смотрит далеко в степь,
вспоминая. И вдруг, словно желая мне сказать, что его подвиг родился не
вчера, а давно, что он был задуман всей его жизнью, неторопливо начинает
вспоминать эту жизнь.
- Отца звали Фролом, он тоже тут воевал, под Царицыном, тогда еще
Сталинград Царицыном называли, и тут и погиб в бою. Он шахтер был, как и
я. Шахта, теперь, может, водой ее залили, может, взорвана она, кто ее
знает. Исаевская шахта номер два, я там под землей все прошел - и
саночником был, и забойщиком, и горным мастером, давно под землю
спустился, мальчишкой еще, в тысяча девятьсот двадцать четвертом году.
Сколько лет с тех пор прошло? Неужели уже восемнадцать? Хотя сегодня вот
именины мои, как раз тридцать ударило, значит, верно, восемнадцать лет. Мы
сегодня с комиссаром по стаканчику выпили, он меня угостил. Выпил - жену
вспомнил и сына Юрия Семеновича, я его еще не видал, он у меня двадцать
седьмого марта родился.
Школенко задумывается и еще раз повторяет: "Юрий Семенович". И по
тому, как серьезно он называет сына по имени и отчеству, чувствуется
гордость за то, что у него именно сын, продолжатель их шахтерского рода. И
в том, как Школенко рассказывает о семье, о шахте, о всей своей суровой
трудовой жизни, чувствуется, что его солдатскую славу нельзя назвать
неожиданной. И когда он начинает говорить о своем подвиге, то и о нем
говорит неторопливо, обдуманно и спокойно.
Это было утром. Командир батальона Кошелев позвал к себе Семена
Школенко и объяснил, как всегда без долгих слов:
- "Языка" надо достать.
- Достану, - сказал Школенко.
Он вернулся к себе в окоп, проверил автомат, повесил на пояс три
диска, приготовил пять гранат, две простые и три противотанковые, положил
их в сумку, потом огляделся и, подумав, взял припасенную в солдатском
мешке медную проволочку и спрятал ее в карман.
Идти предстояло вдоль берега. Он пошел не спеша, с оглядкой. Кругом
все было тихо. Школенко прибавил шагу и, чтобы сократить расстояние, стал
пересекать лощинку напрямик, по мелкому кустарнику. Раздалась пулеметная
очередь. Пули прошли где-то близко. Школенко лег и с минуту лежал
неподвижно.
Он был недоволен собой. Эта пулеметная





Содержание раздела