Симонян Карен - Таверна
Карен Симонян
Таверна
- Расстояние не превышает пятисот километров, - отчеканил Гимза.
- А насчет таверны? - спросил я, глядя в зеленоватые глаза робота.
Он выдержал мой взгляд и снисходительно ответил:
- Нет. Никакой таверны там нет.
Я поудобнее устроился в кресле и порылся в справочнике Лоэлла.
- Стало быть, таверны нет и в помине... - Я ткнул пальцем в нужную
страницу. - А это что за небесное тело, на твой просвещенный взгляд?
- Либертас, - отвечал он.
- То-то. А по справочнику Лоэлла на планете Либертас, куда мы
благополучно припланетились, должна быть таверна. Как же ты смеешь
утверждать, будто ее нет?
- Таверны на Либертас нет. Я ее не обнаружил.
- Допустим. Но ведь не кто иной, как ты, поведал мне вчера, что
недурственно провел времечко в таверне. И меня туда зазывал.
- Да. Я имел там приятную беседу с одной замечательной вычислительной
машиной, - невозмутимо отвечал Гимза. - И она попотчевала меня током
высокого напряжения. Да столь щедро, что я опьянел. Даже песню затянул.
Представляешь?..
- Конечно, конечно, - забормотал я, ужаснувшись мысли, что он вдруг
начнет пробовать при мне свои голосовые связки. - Но удивительная
метаморфоза: взамен таверны какая-то компьютерша.
- Не какая-то, а замечательная. И ничего удивительного в этом нет.
Удивляются только люди, и особенно те, кто... - Гимза вдруг замолчал и в
растерянности перевел взгляд на потолок, где ничего примечательного не
было. Обычный потолок заурядного звездолета.
- Так кто же? - спросил я.
Гимза обладал одной-единственной сносной чертой характера: на вопрос,
заданный в лоб, он отвечал без жеманства и фальши, свойственной
большинству его собратьев.
- Невежды, вот кто удивляется всему без разбора, - твердо ответствовал
Гимза.
- Ты удивительно нынче тактичен, - вздохнул я.
- Зря обижаешься, - гудел Гимза. - Внося элемент сомнения в мои слова
и, стало быть, намекая на то, что я, честнейшее существо, могу лгать, ты
тем самым меня оскорбляешь. Но я не обижусь на тебя, потому что нехорошо,
когда во время длительного путешествия друзья огорчают друг друга. На этом
звездолете нам предстоит еще несколько веков одиночества.
- Вношу элемент сомнения. По корабельному времени приблизительно
двадцать восемь месяцев.
- Допустим. Думаешь, для существ чувствительных мало двадцати восьми
месяцев? Что же касается ехидного словечка "компьютерша", то я
категорически...
- За эти двадцать восемь месяцев неплохо бы иногда помолчать, - тихо
сказал я. - А уж если говорить, то по существу.
При всех обстоятельствах одно было бесспорно" Лоэлл, этот храбрый
звездопроходец, легендами о подвигах которого жило не одно столетие, не
мог ошибиться. Уж если он упоминает про лучшую в мире таверну для
космических путешественников, стало быть, это сущая правда. Помнится, одна
из легенд намекает, что таверну соорудил сам Лоэлл. Что ж, в этом есть
резон. Тот, кто открывает планету и дает ей имя Либертас - Свобода, имеет
право построить, допустим, таверну. Почему бы и нет... Но вот что означают
слова самого Лоэлла о том, что лишь на Либертас человек обретает полнейшую
свободу?
Теперь Либертас оказалась на скрещении звездных дорог. И астронавты
сюда частенько заворачивают, чтобы передохнуть в таверне Лоэлла.
Расспрашивать тех, кто уже здесь побывал, бесполезно. Счастливчик
восхищенно щелкает языком, мотает головой и тянет нараспев: "О!.. Такое
надо испытать самому. Такое, братец ты мой, не перескажешь".
Честно говоря, я давненько мечтал свернуть на Либерт
