Синякин Сергей - Марки Нашей Судьбы
Сергей Синякин
Марки нашей судьбы
Et puis on en rit сеlа toujours plaisir.
[И потом над этим смеются, а это всегда
доставляет удовольствие (франц.)]
Давно известно, что любое собирательство подобно сумасшествию и нередко
кончается трагически для коллекционера или окружающих его людей.
Коллекционер иностранной валюты Ян Рокотов за свое невинное увлечение
поплатился жизнью, плохо кончил величайший коллекционер прошлого Гобсек,
строителями каналов и многочисленных сибирских городов стали собиратели
политических анекдотов (говорят, что, с одной стороны, их строили те, кто
анекдоты рассказывал, а с другой - те, кто их слушал). История, которую я
намерен рассказать, тоже была частью коллекции, долгое время хранившейся в
стальных сейфах организации, которая долгое время внимательно наблюдала за
коллекционерами всех мастей и рангов, а значит, за всеми нами.
Началась эта история в приснопамятном тысяча девятьсот двенадцатом
году, когда небезызвестный предводитель Старгородского дворянства, моветон
и бонвиван Ипполит Матвеевич Воробьянинов, владевший лучшей в России
коллекцией земских марок, завел оживленную переписку с известным
английским филателистом Энфильдом и к сожалению своему убедился в
превосходстве коллекции заморского филателиста, которая была куда полнее,
нежели коллекция россиянина.
Неугомонный Ипполит Матвеевич огорчался недолго.
Чтобы утереть нос англичанину, Воробьянинов подбил председателя земской
управы на выпуск новых марок Старгородского губернского земства. Смешливый
старик, посвященный в соперничество предводителя, быстро согласился, и
новые марки зеленого и розового цвета с изображением фельдмаршала
Кутузова, выпущенные тиражом в два экземпляра, были включены в каталог за
1912 год. Клише Ипполит Матвеевич собственноручно разбил молотком, став,
таким образом, собственником двух марок, по своей редкости не уступающих
знаменитому "Голубому Маврикию". Через несколько месяцев предводитель
дворянства получил от Энфильда письмо, в котором англичанин учтиво просил
русского собрата уступить ему одну из редчайших марок по цене, которую
будет угодно назначить мистеру Воробьянинову.
Предводитель, заливаясь радостным смехом, сел за ответное письмо, в
котором написал большими латинскими буквами: "NAKOSIJ WYKUSI!", на чем
деловая связь двух филателистов прекратилась навеки, а страсть Ипполита
Матвеевича к собирательству знаков почтовой оплаты значительно ослабла, а
позже и вовсе сошла на нет.
Альбомы с марками долгое время пылились в секретере, пока не заняли
своего места на чердаке среди копящегося там хлама.
Сам Воробьянинов к тому времени увлекся женой нового окружного
прокурора Еленой Станиславовной Боур, тайком от мужа увез ее в Париж,
откуда возвратился лишь через год, еще не зная, что в мае будущего года
умрет его жена, а в июле разразится война с Германией, что в восемнадцатом
хмуром году его выгонят из собственного дома, и вернется он в город
Старгород через четырнадцать лет, войдет в город чужим человеком, чтобы
искать клад своей тещи, сдуру запрятанный ею в гамбсовский стул, и
закончит жизнь в психиатрической больнице Хамовнического района российской
столицы [Если бы Воробьянинов был серьезным коллекционером, он бросился бы
на чердак за альбомами с марками, ибо каждый из выпущенных им некогда
раритетов стоил уже куда дороже всех жемчугов и бриллиантов, упрятанных в
стул безумной старухой. Но серьезным коллекционером Ипполит Матвеевич, к
сожалению, никогда не был.].
Запыленны
