Сиснев Виссарион - Записки Виквикского Клуба
Виссарион СИСНЕВ
ЗАПИСКИ ВИКВИКСКОГО КЛУБА,
повествующие о том,
как московский школьник Виктор Лалетин
собственноручно пощупал Гринвичский меридиан;
что за люди живут на острове,
где этот меридиан получил свое название;
каждый ли день на том острове бывают туманы;
где находится квартира
самого знаменитого на свете сыщика;
почему некоторые мужчины носят юбки;
кто такой сэр Вовка, а также о многих других
любопытных и занимательных вещах.
1. ГЕНИАЛЬНЫЕ ЛЮДИ И ПРОСТЫЕ СМЕРТНЫЕ
Обычно родители отправляли меня на несколько дней к бабушке,
маминой маме, в двух случаях: когда нужно было срочно "подтянуть" мою
успеваемость и когда нашей семье, состоящей из папы, мамы и меня,
предстояло что-то чрезвычайное. Например, меня "подкинули бабушке",
когда мы собрались переезжать из нашего старого-престарого дома в
новый - розовую пятнадцатиэтажную башню у Водного стадиона на
Ленинградском шоссе.
Из этого вовсе не следует, что я не люблю свою бабушку Прасковью,
оставшуюся жить на улице 1905 года. Папа с мамой предлагали ей
поселиться вместе с нами в башне, но она ответила, что хочет умереть
там, где родилась, то есть на Красной Пресне. Она там всю жизнь
проработала на фабрике, которую она называет "Трехгорка". А полное
название - Трехгорная прядильная мануфактура, очень знаменитая
фабрика.
Там же работал ее отец, мой прадедушка Василий. Памятник рабочим,
погибшим на Пресне в 1905 году, относится и к моему прадедушке: его
зарубили шашками царские казаки.
Как раз перед пятым классом мы перебрались к Водному стадиону,
вернее, к только-только начинавшему разрастаться парку Дружбы, и у
меня сразу же появилось много товарищей и простор для игр, которого не
могло быть на старом местожительстве. Отсюда ездить к бабушке и жить
у нее по неделе мне уже не хотелось. И я еще настойчивее папы с мамой
уговаривал ее переехать к нам - тогда мне никуда не нужно было бы
ездить. Но и я не смог ее убедить.
Единственное преимущество временного житья на Пресне заключалось
в том, что я мог ходить в школу пешком, а не ездить с двумя
пересадками - с автобуса в метро, а с него на троллейбус. Дело в том,
что, очутившись за тридевять земель, в районе новостроек, я продолжал
учиться в своей прежней школе около Планетария. На новом месте мы
нигде в округе не нашли английской языковой школы, а отказываться от
изучения иностранного языка только из-за того, что для этого нужно
тратить на дорогу лишних полчаса, папа счел "несусветной глупостью".
Для папы дальние концы, которые я совершал ежедневно по два раза,
были пустяком. И вообще все мои трудности для него были не трудности,
а так, пустой звук.
Еще бы ему всерьез принимать мои трудности, когда он остался
сиротой четырех лет от роду, а может быть, трех или пяти. Когда
фашисты разбомбили поезд, в котором он ехал со своей мамой, и она
погибла, никаких документов при ней не нашли. В детском доме его
спросили, сколько ему лет. Он сказал: четыре года. Так и записали. И
еще сказал, что самого его зовут Витя, маму - Катя, а папу - Ваня.
Фамилия их - Лалетины. Папа тогда неправильно произносил многие буквы,
и вполне возможно, что на самом деле его фамилия - Раретин или
Ларетин. В то время было не до гаданий, и всё записали так, как он
сообщил: Лалетин Виктор Иванович, место рождения и точная дата
рождения неизвестны. Поэтому у нас в семье празднуются только мамин и
мой дни рождения.
После войны папа даже не знал, где ему искать родных. А ведь могло
быть, что его отец остался жив и т
