Ситников Константин - Вложи Камень
К.И.Ситников
ВЛОЖИ КАМЕНЬ...
I.
Я всегда очень болезненно переживал появление в клубе посторонних и прямо
случайных господ. Они производили во мне нервическое состояние одним своим
присутствием, громким разговором, удивительною бесцеремонностью. Вот
возьмите купца Пчелкина... Да что там купец Пчелкин! Того и жди в клубе
женщины. Я так и сказал нашему председателю... что же, думаете, не сказал?
"Помилуйте, - говорю, - Валентин Петрович, не хватает только, чтобы в
клубе появилась женщина". Он этак ободрительно похлопал меня по плечу:
мол, что уж, терпите, голубчик. Пришлось терпеть. А вот морского
лейтенанта Обненского я принял тотчас. Это был молчаливый, бледный
человек, настолько бледный, что его лицо могло поспорить с белым его
кителем. В те дни много говорили о войне с Японией, и атмосфера вокруг
лейтенанта стояла такая, будто едва ли не назавтра ему отправляться в
боевой поход. Впрочем, не только же о войне мы говорили!
Ясно помню, в тот вечер после супа а-ля Royale подавали лосося под
полинезийским соусом, и разговор за столом зашел о туземцах Полинезии и об
их нелепых суевериях.
- Представьте, господа, - рассказывал Андрей Андреевич Ермолаев, известный
путешественник, член Географического общества, - эти дикари верят, будто
изображение человека, будучи подвергнуто какому-либо повреждению, причинит
вред самому человеку.
- Эка невидаль, - возразил наш сельский доктор, Павел Антонович Душкин,
которого, правда, редко можно было видеть на наших заседаниях последнее
время. - В деревнях народ не дальше в развитии пошел ваших дикарей.
Намедни едет мужик в город. Молодой, сметливый и, прошу заметить,
грамотный. Ну, по обыкновению, спрашивает, не надо ли, Павел Антонович,
чего привезти из города. Как не надо. Так и так, говорю, брат, кончилась у
меня ртутная мазь. Сифилис, знаете, в деревнях... Что же, пишу на бумажке.
А он не берет. Не берет, и что ты будешь делать! Что, говорю, Ваня, никак
боишься чего?.. Так он мне отвечает: там про болезнь дурную написано, так
я через то заразиться боюсь... А вы туземцы говорите. Хе-хе.
- Я нынче странный случай сифилиса наблюдал, - сказал вдруг задумчиво
профессор Иннокентий Филиппович Изборский, знаменитый доктор с очень
дорогой частной практикой. - Признаться, я даже зашел в тупик.
- Что такое, профессор? Как так? Вы да в тупик! - раздалось сразу
несколько голосов за столом. Среди нас было немало молодых врачей, и
медицинские темы неизменно вызывали общий интерес.
- Это несомненно сифилис, - сказал Иннокентий Филиппович, - а между тем
протекание его довольно странно. Вот, видите, не вдаваясь в тонкости... -
И он описал несколько необычных проявлений болезни. - Особая, я бы сказал
пугающая, странность заключается именно в быстроте развития заболевания.
Несколько дней, и больной превращается в совершенную развалину, как если
бы он уже много лет страдал сифилисом обыкновенным.
- Что же это означает? - спросил кто-то.
- А то и означает, - сказал Иннокентий Филиппович, - что мы встретились с
совершенно новою и необычайно опасною формою сифилиса, доселе не известной
науке.
- Или хорошо забытою старою, - возразил незнакомый мне голос. Негромкий,
спокойный, он обладал скрытым магнетизмом. Все головы разом повернулись в
сторону лейтенанта.
- А вы почем знаете? - спросил купец Пчелкин.
Лейтенант Обненский слабо улыбнулся тонкими, бледными губами.
- Простите, господа, - сказал он все так же негромко, - что я позволил
себе вмешаться в вашу специальную беседу,
