Скаландис Ант - Первый Покупатель Хризантем
Ант Скаландис
Первый покупатель хризантем
Идея пришла внезапно. Я попрощался у подъезда с Рудиком, посмотрел в
сторону Курского и вспомнил, что у Белки сегодня день рождения. Рудиков дом
стоял на Садовом, между Таганкой и Курским, до привокзального цветочного
базара было рукой подать, а часы показывали без десяти семь. Это Рудик так
рано уходил на работу, и, заночевав у него, я вынужден был теперь, дрожащий
с похмелья, выползти на мороз на полчаса раньше, чем нужно.
Стоял ноябрь, но ударили вдруг морозы, и застекленные лужи мертвенно
блестели в холодном свете уличных фонарей, а мерзлый асфальт, сухой и
чистый, звенел под каблуками.
Я шел быстро, как только мог, по взбегающему на гору тротуару, надеясь
хоть таким способом унять дрожь. И думал о Белке.
"Почему, собственно, Белка?" - думал я. - Кто она мне? Да, никто!
Просто смазливая бабенка, с которой я вместе работаю, с которой всегда
приятно поговорить, которая живет возле Курского вокзала и у которой
сегодня день рождения. Все? Вроде, все. Ан - нет! Я ведь не просто сдаю ей
на подарок два с полтиной, а ещё и сам покупаю цветы. Причем от лаборатории
цветы покупает Чарский, и я это знаю, и все равно иду покупать еще.
Эффектный жест? Пожалуй. Меня всегда называли пижоном. Но есть и что-то
другое. Мы с Белкой друзья. Хорошие друзья. И я всегда думал, что мы только
друзья. Но теперь я вдруг понимаю, что дружба между одинокой женщиной
двадцати трех лет и одиноким мужчиной двадцати четырех - это нонсенс. Я
знаю наверняка, что она одинока. Она наверняка знает, что я одинок. Никакой
любви между нами нет, и даже влечения нет, пожалуй, но есть устойчивая
симпатия и есть обстоятельства. Вот в чем дело".
Я прикинул и вычислил, что Белка поднимется из перехода под Садовым
кольцом не раньше, чем в десять минут восьмого. Значит, я вполне
укладывался, вот только не подумал, что цветов на Курском может и не
оказаться в столь ранний час. А час был действительно ранний. Погруженный
во тьму, город лениво шевелился спросонья, вытряхивая из домов людей, но
пока совсем небольшими порциями, люди слишком крепко цеплялись за стены
своих теплых норок, и не пробудилась ещё окончательно та огромная и
неведомая сила, которая каждый день, словно едким дымом выкуривает их на
улицу. И рынок на Курском пустовал.
Я очень не любил, когда мои планы, даже самые бредовые, рушатся. Стало
обидно. И тогда в темноте за дальним прилавком я разглядел черную, чернее
фона, фигуру продавца. Продавца ли?
Когда я подошел, фигура не проявила ко мне ни малейшего интереса. "Не
продавец", - подумал я и все-таки спросил:
- Какие у вас... - я замялся, - цветы?
- Хвасдыки, - с сильным кавказским акцентом сообщила фигура. - Двадцат
рублэй.
У меня в записной книжке лежало сорок, и это было все, что осталось от
последней получки. Один цветок покупать не хотелось - не тот эффект. Два -
только покойнику. На три - не хватало.
"Обидно", - думал я. Время уходило, и все опять рушилось.
И тут я увидел ещё фигуру и двинулся к ней. Смуглая женщина с очень
черными волосами под белой вязаной шапочкой выбралась из-под прилавка.
- У вас какие цветы? - спросил я безнадежным голосом.
- Хризантемы, - женщина выпрямилась и убрала руки в карманы пальто, -
пятьдесят за три штуки.
"Последний шанс", - понял я и выпалил:
- За сорок не отдадите?
- За сорок? - переспросила она и тут же согласилась: - Отдам. Только
они у меня в камере хранения. Вы торопитесь?
- Да... вообще-то.
- Сейчас, - сказала черноволосая и,
