Смуров А - Рассказ О Плавающем Острове
А.Смуров
Рассказ о плавающем острове
Потому что без полночных сказок
Нет житья ни людям, ни зверям.
В. Луговской
Еще до революции мне пришлось съездить в Старосельск, городок, отстоявший
примерно на сто километров от Железной дороги. Ямщик торопился попасть
засветло, но мы проехали заставу, только когда на черном небе уже ярко
зажглись северные звезды и в морозном воздухе гулко звенели церковные
колокола, призывая ко всенощной. Из неплотно прикрытых ставень на
заснеженные улицы падали красноватые полоски огня топившихся печей. Тишина
субботнего вечера навевала покой и дрему.
Резко скрипнув полозьями и последний раз прозвеня бубенцами, тройка
остановилась у серого бревенчатого дома с тяжелой одностворчатой дверью,
обитой ржавыми железными полосами.
- Вот вы, барин, и приехали, - ласково улыбнулся рыжебородый ямщик,
доставая мой чемодан. - Через часок и я залягу на печку.
Встретила нас хозяйка дома, сухонькая старушка с приветливым лицом и
руками, вымазанными тестом.
- А мой-то Иван Дмитрич в церковь ушел. Извините уж его: он вас раньше
дожидался. Придется вам поскучать в гостиной, пока я по хозяйству
управлюсь. С дорожки-то, может быть, закусите до ужина?
От еды я категорически отказался и, сняв шубу, прошел в большую, устланную
половиками комнату. Запах сдобного теста сменился крепким смешанным
запахом старого дерева, лампадного масла и восковых свечей. При свете
бронзовой керосиновой лампы, подвешенной над круглым столом, блестели
подлокотники полужесткого орехового дивана, обитого коричневым репсом, и
таких же тяжелых кресел с овальными спинками. В простенках высились два
трюмо с потускневшими зеркалами. Передний угол был занят божницей со
старинными иконами и восьмигранной лампадой рубинового стекла. В
противоположном углу пестрели узорчатые кафели печи с ярко начищенной
медной дверкой. На дверях и на окнах застыли складки портьер
темно-коричневого сукна. Фикусы и столетники на высоких подставках
полускрывали висевшие на стенах гравюры с изображением старинных кораблей.
Па вязаной скатерти стола покоилась толстая книга в потертом кожаном
переплете.
К ужину вернулся Иван Дмитриевич, плотный старичок с дымчатой бородой по
пояс.
Прежде всего он позаботился, чтобы меня, по его словам, не убила скука:
- Как человеку ученому, хочу подарить вам вот эту книгу, пространное
заглавие которой с точностью объясняет самую суть: "Манускрипт, сиречь
рукопись, князя Всеволода Глебовича Белозерского, в коем собственноручно
собраны различные занимательные епизоды, до морских и сухопутных дел
касающиеся, не без исторического значения оных". Сам я, кроме библии,
других книг не читаю, занятый строительством моделей морских судов. А вам
в знак родства и особой приязни вручаю данный труд: ваша матушка
двоюродной сестрой мне приходится. И, пожалуйста, не протестуйте и не
возражайте. А сейчас пока берите вашу рюмку с прекрасной калганной
настойкой и пейте. Замечательное средство против простуды.
Так я сделался обладателем "манускрипта". Этот тяжелый фолиант закован в
прочную броню из свиной кожи, натянутой на деревянные дощечки. В нем три
сотни листов тряпичной бумаги бледно-голубого цвета, исписанной похожими
на тушь не выцветшими от времени чернилами Я передам вам своими словами
записанный в нем рассказ о плавающем острове.
Когда я, гостя в Старосельске, сидел в теплой комнате, слушал вой метели
за окном и спокойно перелистывал страницы объемистого труда князя
Белозерского, мне, сознаюсь вам откровенно
