Снежин Виталий - Недоразумение
Виталий Снежин
НЕДОРАЗУМЕНИЕ
За неделю до дня своего тридцатилетнего юбилея Савелий Павликов, служащий
нотариальной конторы, принял окончательное и бесповоротное решение - жениться.
Решение пришло неожиданно, когда он, зажатый спереди и сзади статными дамами,
покидал тряский приют рейсового автобуса. Он продолжал думать об этом,
двигаясь по бетонным шестигранникам проспекта, и потом, когда снимал ботинки в
прихожей своей пустой квартиры, мысль не отставала от него и на кухне, где
Савелий нержавеющей вилкой разбивал мелкое куриное яйцо. "Надо, уже надо, -
размышлял он, полусознательно разглядывая лаковое отражение своих залысин в
дверце шкафа. - И надо все сделать как следует, не торопясь, сделать все с
чувством, с расстановкой".
Никогда прежде это ему не удавалось. И вся его сознательная жизнь, стоило
Савелию оглянуться на нее с холодным вниманием, представала перед ним чередой
промахов и ошибок. За что бы он ни брался, на старте горячо потирая руки, на
финише с фатальной неизбежностью заканчивалось провалом, идиотическим
вывертом. В юности он спешил стать образованным человеком и целое пятилетие
грыз пресный гранит умозрительных наук, для того только, чтобы в конце концов
приобрести стойкое отвращение ко всем наукам без исключения. Позднее он
попытался устроить личную жизнь: упорно, два года кряду ухаживал за остролицей
студенткой-калмычкой, но в результате в один из дней, когда уже назревало
решительное объяснение, застал в ее комнате гостеприимного калмыка. Уже в
зрелые годы он, было, попытался найти утешение под сенью сумрачного
религиозного братства, но после нескольких месяцев бессонных молитв едва не
отправился вслед за своими упованиями в ту область, откуда возвращают лишь
тибетские монахи да хорошие доктора. В общем, неудачи следовали за неудачами,
годы ошибок за годами разочарований, и, казалось, этому уже не будет конца.
Впрочем, как раз теперь появилась надежда. Темноволосая аспирантка Юлия
двадцати шести лет, подсевшая к нему однажды в библиотеке с горкой пестрых
журналов, сумела как-то очень быстро и очень основательно воцариться в его
мыслях. Не прошло и двух недель, как он уже стал регулярным гостем в квартире
аспирантки, а его отвлеченные размышления о браке наполнились вполне осязаемым
и приятно волнующим содержанием.
"Да, вот хотя бы это следует сделать не торопясь, - говорил себе Савелий,
в очередной раз переступая порог своей возлюбленной. - Главное, быть
внимательным, не упускать деталей - в деталях вся суть, - продолжал он себя
инструктировать, тайком поглядывая на Юлию и принимая ее прохладную руку. - Уж
вот на этот раз никак нельзя ошибиться".
Ошибиться было нельзя еще и потому, что помимо явной цели - женитьбы -
была еще и тайная цель. Савелий, пожалуй, и сам себе не мог до конца
признаться в том, что Юлия чудесным образом воплощала в себе его давнее и
заветное искание. Что бы она ни делала: ворожила ли под лампой тихими спицами,
пила ли чай из маленькой кружечки, медленно, словно подводный житель, поднося
ее к губам, разбирала ли черные пряди волос, раз в минуту поводя тяжелой
бровью, - во всем чувствовалась ее посвященность, ее знание тех заповедных
тайн обращения с пространством и временем, которых так давно домогался сам
Савелий. Невозможно выразить, как хотелось ему, если не перенять, то хотя бы
быть причастным к этим тайнам: к этой озерной плавности движений, этой
завораживающей неспешности голоса, этой редкостной магии пауз и
недоговоренностей, - всему том
