Библиотека в кармане -русские авторы

         

Солженицын Александр И - Письмо Iv Всесоюзному Съезду Союза Советских Писателей (16 Мая 1967)


Александр Солженицын
ПИСЬМО IV ВСЕСОЮЗНОМУ СЪЕЗДУ СОЮЗА СОВЕТСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ
(Вместо выступления)
В президиум съезда и делегатам
Членам ССП
Редакциям литературных газет и журналов
16 мая 1967
Не имея доступа к съездовской трибуне, я прошу Съезд обсудить:
I. то нетерпимое дальше угнетение, которому наша художественная
литература из десятилетия в десятилетие подвергается со стороны цензуры и с
которым Союз писателей не может мириться впредь.
Не предусмотренная конституцией и потому незаконная, нигде публично не
называемая, цензура под затуманенным именем Главлита тяготеет над нашей
художественной литературой и осуществляет произвол литературно-неграмотных
людей над писателями. Пережиток средневековья, цензура доволакивает свои
мафусаиловы сроки едва ли не в XXI век! Тленная, она тянется присвоить себе
удел нетленного времени: отбирать достойные книги от недостойных.
За нашими писателями не предполагается, не признается права
высказывать опережающие суждения о нравственной жизни человека и общества,
по-своему изъяснять социальные проблемы или исторический опыт, так глубоко
выстраданный в нашей стране. Произведения, которые могли бы выразить
назревшую народную мысль, своевременно и целительно повлиять в области
духовной или на развитие общественного сознания, - запрещаются либо
уродуются цензурой по соображениям мелочным, эгоистическим, а для народной
жизни недальновидным.
Отличные рукописи молодых авторов, ещё никому не известных имен,
получают сегодня из редакций отказы лишь потому, что они "не пройдут".
Многие члены Союза и даже делегаты этого Съезда знают, как они сами не
устаивали перед цензурным давлением и уступали в структуре и замысле своих
книг, заменяли в них главы, страницы, абзацы, фразы, снабжали их блёклыми
названиями, чтобы только увидеть их в печати, и тем непоправимо искажали их
содержание и свой творческий метод. По понятному свойству литературы все
эти искажения губительны для талантливых произведений и совсем
нечувствительны для бездарных. Именно лучшая часть нашей литературы
появляется на свет в искажённом виде.
А между тем сами цензурные ярлыки ("идеологически вредный", "порочный"
и т. д.) недолговечны, текучи, меняются на наших глазах. Даже Достоевского,
гордость мировой литературы, у нас одно время не печатали (не полностью
печатают и сейчас), исключали из школьных программ, делали недоступным для
чтения, поносили. Сколько лет считался "контрреволюционным" Есенин (и за
книги его даже давались тюремные сроки)? Не был ли и Маяковский
"анархиствующим политическим хулиганом"? Десятилетиями считались
"антисоветскими" неувядаемые стихи Ахматовой. Первое робкое напечатание
ослепительной Цветаевой десять лет назад было объявлено "грубой
политической ошибкой". Лишь с опозданием в 20 и 30 лет нам возвратили
Бунина, Булгакова, Платонова, неотвратимо стоят в череду Мандельштам,
Волошин, Гумилёв, Клюев, не избежать когда-то "признать" и Замятина, и
Ремизова. Тут есть разрешающий момент - смерть неугодного писателя, после
которой, вскоре или невскоре, его возвращают нам, сопровождая "объяснением
ошибок". Давно ли имя Пастернака нельзя было и вслух произнести, но вот он
умер - и книги его издаются, и стихи его цитируются даже на церемониях.
Воистину сбываются пушкинские слова:
Они любить умеют только мёртвых!
Но пoзднее издание книг и "разрешение" имён не возмещают ни
общественных, ни художественных потерь, которые несёт наш народ от этих
уродливых задержек, от угнетения художе





Содержание раздела