Соломко Наталья - Если Бы Я Был Учителем
Наталья СОЛОМКО
«ЕСЛИ БЫ Я БЫЛ УЧИТЕЛЕМ...»
Часть первая
СОЧИНЕНИЕ НА ВОЛЬНУЮ ТЕМУ
Что Земля круглая, нам объясняли в школе. Но я это знал и сам, еще до
школы. Наш поселок по имени Полуночное стоит на самой макушке Земли. Когда
утром выходишь из дому, то сразу видать: Земля круглая, все в порядке —
улочки, обозначенные пунктиром деревянных одноэтажных домов, разбегаются
от наших ворот и тянутся вниз, вниз — к лугам... В лугах пасутся кони. А
за лугами — ближний лес, он светло-зеленый. А за ним — синь и темень тайги
до самого горизонта. Сразу за горизонтом — Сибирь...
Я иду в школу по круглой Земле и думаю о лошадях, что пасутся в лугах
и ждут меня. А я иду в школу...
Кто бы знал, как мне туда неохота!
Мое любимое время года — лето. Потому что не надо в школу. Летом я
мечтаю стать лесником: в лесу тихо и никто не кричит, в лесу так хорошо,
что и взрослым становиться необязательно.
Зато осенью, зимой и весной мое главное желание — скорее, во что бы
то ни стало вырасти! Стать большим, сильным, недоступным. Чтобы меня все
боялись и не трогали. Осенью, зимой и весной я мечтаю стать милиционером.
А то слишком много хозяев! И каждый знает, каким ты должен быть, что ты
должен делать. И каждый уверен, что он может поучать тебя, запрещать и
наказывать.
Например, моя классная, Анна Михайловна... Когда она говорит: «Я из
вас сделаю людей!» — мне становится страшно.
А когда она говорит: «Вырастете — сами спасибо скажете!» — я смеюсь.
Потихоньку, конечно, чтоб она не заметила. Никогда, никогда я не скажу ей
спасибо, пусть мне хоть сто лет будет! Она злая. А может, и не злая, а
просто за что-то всех нас очень не любит. А за что — никто не знает...
В общем, конечно, я сам виноват. Я сам дурак! Остался на второй год.
Один остался — все мои друзья ушли. Вон они — рядом, бегают по школьному
двору, курят потихоньку за поленницей, идут домой, размахивая
портфелями... Но что-то произошло, что-то разделило нас. Наверно, то, что
они — в шестом, а я — в пятом. И я обхожу их стороной, стараюсь не
встречаться. А новых друзей у меня нет. Ну их, они же малышня... Поэтому я
все время один. Поэтому я весь год читаю книги. Там много всяких людей,
они как живые, я люблю их. Но я про них знаю, а они про меня — нет, а так
хочется поговорить с кем-нибудь, кто все понимает и не сердится... С
мамой? Ей некогда. И она не любит говорить про книги. Я понимаю — ей
трудно, она переживает из-за того, что я остался на второй год. Она любит
меня и не любит, когда я читаю. Она говорит:
— Лучше — учись! Что тебе эти книги? Все, что нужно, написано в
учебнике...
Я не спорю с мамой — я ее люблю. Особенно сейчас, когда она уже месяц
лежит в больнице и я живу совсем один. Хуже всего вечером. Я не боюсь
темноты. Но больно тихо в доме, нет шагов. Я не могу к этому привыкнуть.
Поэтому все вечера провожу в лугах — у лошадей.
Они — добрые, хоть и молчаливые. Я разговариваю с ними. Они слушают и
тихонько фыркают. С ними хорошо. И конюх, дядька Самойленко, меня не
гонит, разрешает кататься.
— Митюшкин, ты опять без сменной обуви?! — встречает меня на пороге
школы Анна Михайловна.
— Опять, — отвечаю я.
— Ты, Митюшкин, не дерзи! — сердито говорит Анна Михайловна и смотрит
на меня не мигая. — Ты, Митюшкин, достукаешься! Взрослый балбес, а понятия
как... — Она замолкает, подыскивает сравнение пообидней.
— ...как у первоклассника, — подсказываю я.
— Ну уж нет! Первоклассник рядом с тобой — Сократ!
— А это кто такой? — выпучив глаза, интересую
