Солоухин Владимир - Черные Доски
literature_su_classics Владимир Алексеевич Солоухин Черные доски В эту книгу известного русского писателя вошли три произведения, жанр которых трудно поддается литературоведческим определениям. Главный герой – это сам автор, пытливый путешественник и исследователь, страстный собиратель старины, одержимый идеей неразрывности, преемственности культуры, духа народного в его лучших, высочайших проявлениях.
«Черные доски» – посвящены той части жизни автора, когда им овладела страсть к собирательству, не совсем обычному и благородному делу – попытке сохранить и донести до будущих поколений красоту древнего русского искусства.
1969 ru ru LT Nemo FBTools, XML Spy, MS Word http://www.rus-sky.com/gosudarstvo/solouhin/black.htm Soloukhin_Tcernye_Doski 1.0 Владимир Алексеевич Солоухин; Славянская тетрадь Издательство: «Советская Россия» Москва 1972Владимир Алексеевич Солоухин (1924-1997)
Черные доски
(Записки начинающего коллекционера)
1
Как, вы никогда ничего не коллекционировали? Тогда вам трудно будет понять, почему я с таким пристрастием пишу о вещах, вовсе, может быть, на ваш взгляд, не заслуживающих никакого пристрастия.
Да, если кому-нибудь и присущ истинный фанатизм, то все же не рыболовам, способным десять часов просидеть на январском льду, и не охотникам, способным добровольно целыми днями лазать по трясучим болотам, но именно коллекционерам.
Для мальчишек, бегающих с криком: «Дяденька, покажи спичечный коробок», это все еще забава, временное увлечение, которое может смениться интересом к аквариуму, к футболу, к собиранию книг или просто сойти на нет.
Но когда седовласый почтенный профессор с дрожью в голосе просит вас привезти из заграничной поездки спичечный коробок, когда он дрожащим пинцетом наклеивает новую спичечную этикетку к себе в альбом (этикеток у него около восьми тысяч), когда он готов заплатить за редкую этикетку… не будем говорить, сколько он готов заплатить, – то это не простое увлечение, но в некотором роде болезнь или, скажем точнее, страсть.
Однажды я прочитал статью, в которой описывалась история редкой марки. Я не помню теперь всех подробностей этой истории, помню только, что марка находилась в руках немецкого генерала и что он хранил ее под фотокарточкой в своем документе.
Потом она попала вместе с документами генерала в руки советского полковника… а еще до генерала ее хранили, спрятав под новую марку на обыкновенном почтовом конверте. Под конец сообщалось, что марка оценивается в семьдесят тысяч долларов.
Конечно, ни по каким экономическим законам кусочек бумажки в несколько квадратных сантиметров не может иметь такой стоимости. Это и не духовная ценность, которая не подчиняется, как известно, экономическим законам, это не картина Рембрандта, не древняя фреска, не Лунная соната Бетховена, не греческая скульптура.
Редкая марка стоит такие деньги лишь потому, что есть люди, которые играют в своеобразную игру с марками, называемую филателией, что есть люди, готовые заплатить за марку такие деньги. А заплатить эти деньги они готовы потому, что все их внимание, весь их интерес сосредоточен на маленькой этой марке. Прохладный интерес обладает способностью в иных случаях сосредоточиваться до накала всепоглощающей страсти.
Если бы предложить самую редкую, стоящую семьдесят тысяч долларов марку колхознику из нашего села, никто бы не дал за нее и четырех копеек, ибо она давно погашена и с ней нельзя даже отправить по почте обыкновенного письма дочери, работающей во Владимире кондуктором автобуса, или сыну, работающему контрол
