Станюкович Константин Михайлович - Товарищи
Константин Михайлович Станюкович
Товарищи
I
В этот жаркий ноябрьский день на "Кречете", стоявшем на рейде Гонконга,
было особенное возбуждение.
Ждали прихода в Гонконг нового начальника эскадры, контр-адмирала
Северцова.
Матросы, взволнованные и серьезные, таинственно шушукались на баке,
разбившись кучками.
Переходя от одной к другой, пожилой и степенный фор-марсовой Аким
Васьков уверенным и ободряющим голосом, пониженным до шепота, говорил:
- Он, братцы, произведет разборку! Он дознается! Только не трусь,
ребята! Поддержи по совести, как я всю правду обскажу: "Так, мол, и так,
ваше превосходительство!"
Только что окончена была генеральная чистка и "приборка". Клипер
"Кречет" так и сверкал на солнце блеском меди орудий, поручней, люков и
компаса. Труба была белоснежна. Борты заново выкрашены. Рангоут выправлен на
славу. Палуба безукоризненна. О том, что на смотру не подгадят работами,
нечего и говорить.
А между тем капитан, старший офицер, ревизор, старший механик и два
вахтенные начальника, видимо, были встревожены. Испуганно притихшие, они
сегодня не били матросов и не ругались с обычною виртуозностью.
Адмирал шел на корвете "Проворном", вызванном телеграммой в Сингапур
неделю тому назад. Только из этой телеграммы на "Кречете" узнали о новом
начальнике эскадры и его неожиданно скором приезде из России.
"Нового" не знали.
Никто раньше с ним не служил. Поело службы в черноморском флоте и
оставления Севастополя Северцов несколько лет был морским агентом за
границей и тридцати семи лет, только что произведенный в контр-адмиралы, был
назначен начальником эскадры.
Быстро делавший карьеру, обогнавший многих старших по службе, Северцов,
по кронштадтским слухам, был хладнокровный, сдержанный, молчаливый и строгий
человек, особенно преследующий злоупотребления, и хороший моряк. Передавали,
что он не "разносит" офицеров, но придирчиво требователен и служить с ним
нелегко. Говорили, что он имеет состояние и потому относительно независим и
служит из честолюбия. В последнее время на эскадру дошли слухи, будто бы
Северцов подавал высшему морскому начальству докладную записку о
необходимости реформ во флоте.
Знал Северцова только капитан "Кречета" Пересветов. Они были товарищи.
Но Пересветов знал товарища только в корпусе. После выхода в офицеры служба
их разлучила, и они не встречались.
Пересветов хоть и помнил, что Северцов в корпусе был хорошим товарищем,
тем не менее очень волновался приездом товарища-адмирала, слухи о котором
были не особенно утешительны для капитана, который более чем фамильярно
относился к счетам по поставкам угля и провизии. Положим, он пользовался
скидками на счетах единственно потому, что был образцовый муж и отец и желал
кое-что припасти для семьи; сам он отличался скромностью своих потребностей
и был расчетлив до скупости, - но все-таки едва ли будут приятны объяснения
с товарищем-адмиралом, если бы обнаружились как-нибудь его семейные заботы.
"Уж слишком высоки были цены по счетам", - думал теперь Егор Егорович,
почесывая свою лысину, и о чем-то конфиденциально шептался с ревизором,
лейтенантом Нерпиным.
- Не беспокойтесь, Егор Егорыч... Все по форме... Не к чему придраться.
Консулы удостоверяли цены. Чем же мы виноваты, если цены высоки! -
успокаивал капитана молодой лейтенант, прокучивавший в портах шальные
деньги. - И, наконец, откуда может узнать начальник эскадры? Разве мы, Егор
Егорыч, делаем злоупотребления? Мы пользуемся не от казны, а от
поставщиков... И м
