Станюкович Константин Михайлович - Волк
Константин Михайлович Станюкович
Волк
(Из далекого прошлого)
I
Однажды, под вечер воскресного дня, баркас с матросами первой вахты
пристал к левому борту парусного корвета "Гонец", стоявшего на
севастопольском рейде.
В числе возвратившихся с берега пожилой фор-марсовой Лаврентий
Чекалкин, носивший кличку "Волка", поднялся со шлюпки озлобленный, мрачный и
бледный. Голова его была обмотана тряпицей, пропитанной кровью.
Другой матрос, тоже пожилой фор-марсовой, Антон Руденко, поднялся на
палубу, прихрамывая на одну ногу. Вспухшее его лицо было окровавлено.
Половина уха была оторвана.
- Это что такое? - сердито спросил старший офицер Петр Петрович
старшину баркаса.
- Передрались, ваше благородие.
Быстрый и решительный во всяких случаях, Петр Петрович крикнул боцману
Гордеенку:
- Завтра до флага перепороть обоих!
- Есть, ваше благородие! Но...
- Какие там "но"? Я тебе "но" пропишу на морде!
- Слушаю, ваше благородие. Однако дозвольте переждать порку.
- Почему?
- Волк быдто поранен ножом, а Руденко вовсе измят. И ноги, должно быть,
перелом.
- Были вдребезги?
- Выпимши, но при полном рассудке, ваше благородие!
Старший офицер изумился.
Оба матроса были исправные и приятели.
- И вдруг так изувечили друг друга? Из-за чего?
- Не могу знать, ваше благородие. Должно, из-за эстой самой Феньки, -
со снисходительным презрением к женщинам прибавил боцман.
- Какая такая Фенька?..
- Молодая вдовая матроска.
- Ну, так что ж?
- С Волком два года путалась и в один секунд: "Отваливай! Очертел, мол,
сразу". Беда какие торопливые есть матроски! - насмешливо промолвил боцман.
- Так, значит, Руденко не зевал на брасах... А Волк приревновал?..
- Не должно... Фенька в Симферополь утекла. Новый город пожелала
увидать. Любопытная, видно! - усмехнувшись, пояснил старый боцман.
- Ничего не понимаю! - воскликнул Петр Петрович.
- Как баба облестит - никакого не выйдет понятия, ваше благородие!
- Тоже нашли - из-за бабы драться! А еще хорошие матросы! Позови-ка их
сюда! - приказал Петр Петрович.
Он решительно был изумлен романической историей, и у кого же? "У
пожилого умного Волка, казалось, не способного на такие штуки!" - подумал
старший офицер, питавший некоторую слабость к лихому марсовому.
Уж очень хорошо он вязал штык-болт на ноке фор-марса-реи и вообще был
"отчаянный" в работах матрос... Первый на "Гонце".
И вдруг - скажите пожалуйста!
Через минуту оба матроса подошли на ют, где стоял старший офицер.
- Так как же, Волк? Обезумел, что ли, под старость?
- Никак нет, ваше благородие! - застенчиво промолвил Волк.
- Хорош: "Никак нет!" Полюбуйтесь оба на себя. Доктор сейчас осмотрит.
Нечего сказать: старые петухи! А еще приятели!.. Прежде пьянствовали
вместе... А теперь, видно, отстал пить?
- Отстал, ваше благородие...
- Ну, говори, Волк, чтобы мне знать, как вас выдрать после починки.
Из-за чего разодрались?
- Так, ваше благородие! Из-за разговора.
- Не ври, Волк... Из-за Феньки?.. Сказывай!
Волк молчал.
- Точно так, ваше благородие! С позволения сказать, из-за непутящего
ведомства и вышла раздрайка! - проговорил виновато Руденко.
Волк только презрительно взглянул на приятеля.
- И ты, Волк, из-за бабы изувечил Руденку? А эта злая скотина пырнул
тебя? Кто зачинщик?
- Я, ваше благородие! - безучастно вымолвил Волк.
- А ты, верно, подзадорил его, подлец? Волк зря не начнет! - сердито
обратился старший офицер к Руденко.
- Я, ваше благородие, думал, чтобы как следует... Для его старался...
Открыть, значи
