Старшинов Николай Васильевич - Зарево Над Волнами
Старшинов Николай Васильевич
Зарево над волнами
Содержание
Мы еще вернемся
"Морские призраки"
Новое назначение
В тылу врага
Особое задание
Ошибка Бориса Жукова
Клятва черноморцев
Вражеский лазутчик
Берем "языка"
Школа мужества
В огне
Герои не умирают
Даешь Крым!
Керченский десант
В битве за Севастополь
Гибель тральщика
Здравствуй, завоеванный мир!
Самое заветное
Мы еще вернемся
Волны глухо рокотали у бортов. Белопенные всплески косо стегали по-
корабельным надстройкам, обдавая брызгами тесно прижавшихся друг к другу
людей.
Бойцы в истрепанных гимнастерках, матросы в давно потерявших свой
первоначальный вид форменках сгрудились в узких проходах между леерами и
составленными на палубе тюками и ящиками. Почти все полулежали, стараясь
уберечь от соленой воды повязки, пропитанные кровью и покрытые пороховой
гарью. Нераненых тут не было. Шаткая палуба "морского охотника" походила на
жуткий фантастический набросок свирепого художника, который не пожалел мазков
для воссоздания мрачной картины страданий и боли. Да, все это действительно
напоминало темное полотно картины. Неподвижные, словно окаменевшие, фигуры
людей, сосредоточенные, устремленные в одну точку взоры. И - бинты, бинты...
Все молчат. Лишь удары волн в деревянные борты суденышка наполняют зябкий
морской воздух непрерывным гулом.
Но что это? Возник новый звук. Он стремительно нарастает и неожиданно
обрывается тяжелым рокочущим ударом об воду.
- Заметили, - зло процедил сквозь зубы широкоплечий старшина с туго
забинтованной головой. - Сейчас накроют. Запросто.
- Черт с ним, - безразлично откликнулся пожилой солдат. - Теперь все едино
жизни нам нет.
- Почему же? - спросил кто-то сиплым голосом.
- Сам гляди, почему, - клюшкой ткнул в темноту солдат. - Севастополь...
Вон он где остался.
Огненная вспышка полоснула по переполненной палубе, на мгновение озарив
лица собеседников. Такие с виду разные, они чем-то удивительно походили друг
на друга. Чем же? Конечно, глазами. В них словно застыла солдатская боль,
которую не выразить словами.
- Севастополь... - голос старшины дрогнул, будто он не нашел, что сказать
дальше.
Но его поняли все. Изможденные раненые люди смотрели туда, где в отдалении
над волнами полыхало высокое зарево. Сколько невзгод и лишений вынесли они на
том небольшом, но предельно твердом во всех отношениях клочке родной земли!
Бомбежки, ураганные артиллерийские и минометные обстрелы, непрекращающиеся
атаки озверевших гитлеровцев... Враг огнем и сталью терзал севастопольскую
землю, стараясь выбить из блиндажей и дзотов защитников города. Но они стояли!
А когда от ран уже не могли стоять, то все равно не выпускали из рук оружия и
дрались, дрались не на жизнь, а насмерть. И вот теперь земля Севастополя
словно выскользнула, ушла из-под ног. Волны зыбко трясут корпус небольшого
судна. Кажется, нет этим волнам ни конца, ни края. Лишь где-то там, в ночной
дали, над ними маячит багровое зарево. Горит родной Севастополь. Пылают
подожженные вражескими фугасами последние рубежи обороны.
Каждый думал о своем. И все вместе - об одном и том же.
Немного раскосые глаза Филиппа Рубахо смотрят с прищуром в ночную темень.
Кажется, и сейчас прославленный севастопольский снайпер целится во врага из
своей боевой винтовки, на прикладе которой много-много зарубок. Каждая зарубка
- десять уничтоженных гитлеровцев.
Еще один снаряд ухнул у самого борта, обдав людей на палубе каскадом
тяжелой, будто свинец воды. Рядом раздался короткий
