Стеклянников Александр - Баг
Александр Стеклянников
Б А Г
"Баг" - логическое продолжение повести "Предназначение"
В печальной синеве бездонности небесной он ловил взглядом следы невидимых
другим явлений. Пребывая на острове бурь, вдалеке от цивилизованного мира,
который уже, возможно, не существовал, кроме как в его воспоминаниях,
воспоминаниях последнего на Земле человека и первого во вселенной... как
назвать то нечто, послечеловеческое, для которого в языке Homo sapiens
просто нет слова и определения, и что можно охарактеризовать лишь золотым
молчанием в голубой музыке столь невыносимых просторов, по сравнению с
которыми просторы космические - мрачная грязная клетка в инквизиторских
подземельях, он ни разу не пожалел о своем нереальном одиночестве, столь
реальном, что дыхание океана, рожденное в загадочных неизмеримых глубинах
то ли океана, то ли его, глядящего в океан, одним легким касание разрывало
его (одиночество) в невероятно осязаемые дымчатые лохмотья пульсирующих
остатками жизни грустей и печалей, уносимых ветром в пространство между
небом и землей в направлении полосы горизонта, из-за которой это самое
одиночество (круговорот эмоциональных элементов: горизонт - индивид -
горизонт) приходило, рожденное осознанием Смотрящим отделенности одного
предмета от другого, на чем зиждилась основа восприятия устаревших и
готовых кануть в небытие представителей класса существ, призванных
объединить в сквозном лучезарном тоннеле сознания всю бескрайнюю иерархию
миров в самом грубом представителе сей иерархии - физическом творении, и
(пока еще) не реализовавших своего призвания, неизвестно, по чьей вине.
Вместить он мог все, даже ограниченность земных радостей и пустоту
навеянных ложью ужасов, а не только свидетельства надвременного,
надсобытийного, неописуемого счастья, кои сами являлись этим счастьем,
объединенные могучей дланью плотного золотого сознания света, и не только
раскаленную белую тишину, рождающую вселенные в непостижимо скором
абсолютном движении своей неуловимо конкретной абсолютной неподвижности. А
пребывая всюду, он был вечно юн в вечно новом мире одной бесконечной
секунды (бесконечной, а не очень большой - здесь принципиальная разница.
Бесконечной, значит, содержащей в каждой точке себя всю себя;
голографическое время, не говоря уже о пространстве), в мире,
представляющем из себя одну гигантскую точку, бесконечную, а не очень
большую. Именно бесконечную, то есть точку, содержащую в себе ВСЕ точки,
каждая из которых является ВСЕМ мирозданием.
В сумерках растворен нефритом неба в протяженности базальтовой черноты
южной ночи, как маленькая легкая пробка в густой беспросветности
"Массандры", заточенной в бутылку темно-зеленого стекла, подобно ночи,
заточенной в темно-зеленый воротник смешанного южного леса, он нырнул в
неизведанность себя, Эда, не значащего для мира ничего, ибо он не служил
этому миру, так как позволял себе быть только собою и служить лишь себе,
из чего автоматически вытекало служение не только людям и миру, но и
вседержащему создателю всего, о чем в дерзновении не только помыслить ум,
но во что в состоянии проникнуть и то, что в глубинах его неисследованных
магм и в сияющей вышине его блистающей сути связывает воедино
представителей всех миров в мириадах частей его (Эда) существа, и что
познает не путем рассуждений и анализа - фатальная склонность к разделению
- а путем непосредственного проникновения в предмет наблюдения до
состояния становления этим предметом, то есть до отождествления
