Стругацкий Борис & Аркадий - Почти Такие Же
Аркадий СТРУГАЦКИЙ
Борис СТРУГАЦКИЙ
ПОЧТИ ТАКИЕ ЖЕ
Их вот-вот должны были вызвать, и они сидели в коридоре на подоконнике
перед дверью. Сережа Кондратьев болтал ногами, а Панин, вывернув короткую
шею, глядел за окно в парк, где на волейбольной площадке прыгали у сетки
девчонки с факультета Дистанционного Управления. Сережа Кондратьев,
подсунув под себя ладони, смотрел на дверь, на блестящую черную пластинку
с надписью "Большая Центрифуга". В Высшей школе космогации четыре
факультета, и три из них имеют тренировочные залы, на дверях которых
висит пластинка с такой же надписью. Всегда очень тревожно ждать, когда
тебя вызовут на Большую Центрифугу. Вот Панин, например, глазеет на
девчонок явно для того, чтобы не показать, как ему тревожно. А ведь у
Панина сегодня самая обычная тренировка.
- Хорошо играют, - сказал Панин басом.
- Хорошо, - сказал Сережа, не оборачиваясь.
- У "четверки" отличный пас.
- Да, - сказал Сережа. Он передернул плечами. У него тоже был хороший
пас, но он не обернулся.
Панин посмотрел на Сережу, посмотрел на дверь и сказал:
- Сегодня тебя отсюда понесут.
Сережа промолчал.
- Ногами вперед, - сказал Панин.
- Да уж, - сказал Сережа, сдерживаясь. - Тебя-то уж не понесут.
- Спокойно, спортсмен, - сказал Панин. - Спортсмену надлежит быть
спокойну, выдержану и всегда готову.
- А я спокоен, - сказал Сережа.
- Ты спокоен? - сказал Панин, тыкая его в грудь негнущимся пальцем. -
Ты вибрируешь. Ты трясешься, как малек на старте. Смотреть противно, как
ты трясешься.
- А ты не смотри, - посоветовал Сережа. - Смотри лучше на девочек.
Хороший пас и все такое.
- Ты непристоен, - сказал Панин и посмотрел в окно. - Прекрасные
девушки! И замечательно играют.
- Вот и смотри, - сказал Сережа. - И старайся не стучать зубами.
- Это я стучу зубами? - изумился Панин. - Это ты стучишь зубами.
Сережа промолчал.
- Мне можно стучать зубами, - сказал Панин, подумав. - Я не спортсмен.
- Он вздохнул, посмотрел на дверь и сказал: - Хоть бы скорее вызвали, что
ли...
Слева в конце коридора появился староста второго курса Гриша Быстров,
Он был в рабочем комбинезоне, приближался медленно и вел пальцем по стене.
Лицо у него было задумчивое. Он остановился перед Кондратьевым и Паниным и
сказал:
- Здравствуйте. - Голос у него был печальный.
Сережа кивнул. Панин снисходительно сказал:
- Здравствуй, Григорий. Вибрируешь ли ты перед Центрифугой, Григорий?
- Да, - ответил Гриша Быстров. - Немножко.
- Вот, - сказал Панин Сереже, - Григорий волнуется всего-навсего
немножко. А между тем Григорий всего-навсего малек.
Мальками в школе называли курсантов младших курсов.
Гриша вздохнул и тоже сел на подоконник.
- Сережа, - сказал он. - Правда, что ты делаешь сегодня первую попытку
на восьмикратной?
- Да, - сказал Сережа. Ему совсем не хотелось разговаривать, но он
боялся обидеть Быстрова, - Если позволят, конечно, - добавил он.
- Наверное, позволят, - сказал Гриша.
- Подумаешь, попытка на восьмикратной! - сказал Панин легкомысленно.
- А ты пробовал на восьмикратной? - с интересом спросил Гриша.
- Нет, - сказал Панин. - Но зато я не спортсмен.
- А может быть, попробуешь? - сказал Сережа. - Вот прямо сейчас,
вместе со мной. А?
- Я человек простой, простодушный, - ответил Панин. - Есть норма.
Нормой считается пятикратная перегрузка. Мой простой, незамысловатый
организм не выносит ничего, превышающего норму. Однажды он попробовал
шестикратную, и его вынесли на седьмой минуте. Вместе со мной.
- Кого вынесли?
