Стругацкий Борис & Аркадий - Жиды Города Питера Или Невесёлые Беседы При Свечах
Аркадий СТРУГАЦКИЙ
Борис СТРУГАЦКИЙ
ЖИДЫ ГОРОДА ПИТЕРА,
ИЛИ
НЕВЕСЕЛЫЕ БЕСЕДЫ ПРИ СВЕЧАХ
Комедия в двух действиях
Назвать деспота деспотом всегда
было опасно. А в наши дни настолько
же опасно назвать рабов рабами.
Р. Акутагава
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Кирсанов Станислав Александрович, 58 лет.
Зоя Сергеевна - его жена, 54 года.
Александр - их старший сын, 30 лет.
Сергей - их младший сын, 22 года.
Пинский Александр Рувимович - старый друг, 58 лет.
Базарин Олег Кузьмич - добрый знакомый, 55 лет.
Артур - друг Сергея, 22 года.
Егорыч - сантехник, 50 лет.
Черный Человек.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Гостиная-кабинет в квартире профессора Кирсанова. Прямо - большие
окна, задернутые шторами. Между ними - старинной работы стол-бюро с
многочисленными выдвижными ящичками. На столе - раскрытая пишущая машинка,
стопки бумаг, папки, несколько мощных словарей, беспорядок.
Посредине комнаты - овальный стол, - скатерть, электрический самовар,
чашки, сахарница, ваза с печеньем. Слева, боком к зрителям, установлен
огромный телевизор. За чаем сидят и смотрят заседание Верховного Совета:
хозяин дома профессор Станислав Александрович Кирсанов, рослый, склонный к
полноте, украшенный кудрявой русой шевелюрой и бородищей, с
подчеркнуто-величавыми манерами потомственного барина, в коричневой
домашней толстовке и спортивных брюках с олимпийским кантом; супруга его,
Зоя Сергеевна, маленькая, худощавая, гладко причесанная, с заметной
сединой, нрава тихого и спокойного, очень аккуратная и изящная (в далекой
молодости - балерина), - она в строгом темном платье, на плечах -
цветастая цыганская шаль; их сосед по лестничной площадке и приятель дома
Олег Кузьмич Базарин, толстый, добродушнейшего вида, плешивый, по сторонам
плеши - серебристый генеральский бобрик, много и охотно двигает руками,
когда говорит - для убедительности, когда слушает - в знак внимания, одет
совершенно по-домашнему - в затрапезной куртке с фигурными заплатами на
локтях, в затрапезных же зеленых брючках и в больших войлочных туфлях.
Из телевизора доносится: "Итак, товарищи... Теперь нам надо
посоветоваться... Вы хотите выступить? Пожалуйста... Третий микрофон
включите..."
Кирсанов: Опять эта харя выперлась! Терпеть его не могу...
Базарин: Бывают и похуже... Зоя Сергеевна, накапайте мне еще чашечку,
если можно...
Зоя Сергеевна (наливая чай): Вам покрепче?
Базарин: Не надо покрепче, не надо, ночь на дворе...
Кирсанов (с отвращением): Нет, но до чего же мерзопакостная рожа!
Ведь в какой-нибудь Португалии его из-за одной только этой рожи никогда бы
в парламент не выбрали!
Разговор этот идет на фоне телевизионного голоса - рявкающего,
взрыкивающего, митингового: "Я говорю здесь от имени народа... Четверть
миллиона избирателей... И никто здесь не позволит, чтобы бесчестные дельцы
наживались, в то время как трудящиеся едва сводят концы с концами...
"Голос Нишанова: "То есть я вас так понимаю, что вы предлагаете голосовать
сразу? Очень хорошо. Других предложений нет? Включите режим регистрации,
пожалуйста..."
Кирсанов: Сейчас ведь проголосуют, ей-богу.
Зоя Сергеевна: А это с самого начала было ясно. Неужели ты
сомневался?
Кирсанов: Я не сомневался. Но когда я вижу, что они сейчас
проголосуют растратить шестнадцать миллиардов только для того, чтобы
неведомый Сортир Сортирыч получил возможность за мой счет ежемесячно
ездить в Италию... и даже не сам Сортир Сортирыч, а его
зять-внук-племянник... Только для этого заключается контракт века, который
по сю сторону ник
