Стругацкий Борис - К Вопросу О Материализации Миров
БОРИС СТРУГАЦКИЙ
К вопросу
о материализации миров
Должен сразу же признаться: сначала мне отнюдь не понра-
вилась идея этой книги. Она противоречила всем моим предс-
тавлениям о законченности литературного произведения. Если
повесть закончена, она закончена совсем и навсегда. Ни уба-
вить, ни прибавить. Ни переписать, ни тем более дописать.
Как куриное яйцо. Нельзя "продолжить" или "развить" куриное
яйцо, в лучшем случае его можно только повторить. Но какой
смысл повторять даже самое великое из литературных произве-
дений? Да, скажете вы, однако куриное яйцо можно, например,
сварить или поджарить. Да, отвечу вам я, однако яичница или
"яйко в шклянце" уже не есть собственно яйцо. Это уже, так
сказать, другой жанр. Экранизация, скажем. Или инсценировка.
Или балет по мотивам. Я сильно сомневался, что из затеи Анд-
рея Черткова выйдет прок.
С другой стороны, прен-цен-денты имели место. Это тоже
верно.
Я, разумеется, помнил "Ледяной сфинкс" - попытку одного
знаменитого писателя продолжить роман другого (еще более?)
знаменитого писателя. Эдгар По оборвал повествование своего
героя - Артура Гордона Пима из Нантакета - буквально на по-
луслове. Жюль Верн соблазнился восстановить утраченное нав-
сегда и написал роман замечательный, может быть, лучший у
него, совсем не похожий на все его прочие романы, да и на
"первоисточник" тоже.
Лазарь Лагин написал повесть "Майор Велл Эндъю", погрузив
своего образцово омерзительного героя в мир, созданный за
полвека до того Гербертом Джорджем Уэллсом. И если бы не
прискорбно назойливая политическая ангажированность (тошнот-
ворная мета тех тошнотворных времен), "Майор..." вполне мог
бы претендовать на роль произведения выдающегося - и по вы-
думке своей, и по изяществу исполнения, и по точности стили-
зации.
А вот пример из литературы самой высокой: "Песни западных
славян". Ибо вдохновленный тем странным и красочным миром,
который столь искусно создал Мериме, Александр Сергеевич не
просто и не только перевел его "La Guzia", но многие из пе-
сен основательно переработал, а некоторые и вовсе создал за-
ново, вызвав их из небытия и обогатив ими мир, до него при-
думанный и столь его восхитивший.
Так что прен-цен-денты были. Никуда не денешься. И преце-
денты, заметьте, самые что ни на есть соблазнительные. Пер-
воначальная моя неприязнь к самой идее сборника поколеба-
лась.
Далее за меня взялись энтузиасты. Всех я уже не помню, но
самым настойчивым был, сами понимаете, Андрей Чертков,
"отец-основатель". Он был вполне убедителен и сам по себе,
но при том он натравил на меня еще и Антона Молчанова, и,
кажется, Алана Кубатиева, и еще кого-то из тех, кто оказался
у него под рукой.
И я сдался.
Теперь, когда этот сборник лежит передо мною, уже готовый
и прочитанный, я нисколько не жалею о своей уступчивости.
Эксперимент удался. Миры, выдуманные Стругацкими, получили
продолжение, лишний раз этим доказав, между прочим, свое
право на независимое от своих авторов существование. Я всег-
да подозревал, что тщательно продуманный и хорошо придуман-
ный литературный мир, вырвавшись на свободу, обретает как бы
самостоятельное существование - в сознании читателей своих.
Он начинает жить по каким-то своим собственным законам, об-
растая многочисленными новыми подробностями и деталями, ко-
торыми услужливо снабжает его читательское воображение. И
остается только сожалеть, что не существует некоего супер-
ментоскопа, с помощью которого можно было бы этот многократ-
н
