Точинов Виктор - Пятиозерье
ВИКТОР ТОЧИНОВ
ПЯТИОЗЕРЬЕ
Пятиозерье.
Тихое курортное местечко иа Карельском перешейке.
Здесь в детском лагере внезапно, прямо в середине смены, появляется странный мальчик Тамерлан.
Мальчик, которому подвластны телекинез и телепатия...
Мальчик, обладающий Даром внушения и способностью вторгаться в ЧУЖИЕ СНЫ...
А вместе с иим в жизнь людей, отдыхающих в Пятиозерье, вторгаются ненависть, агрессия, страх и жажда насилия...
Воронка, возникшая даже не миллионы — миллиарды лет назад, РАЗРАСТАЕТСЯ!..
Предуведомление автора
Роман полностью вымышлен. В основе его не лежат никакие реальные факты, а также не описаны действительно существующие люди, организации и населенные пункты. И если кому-то покажутся знакомыми действующие лица, события и пейзажи — скорее всего это совпадение, либо то, что французы называют дежа вю — эффект ложного узнавания.
Посвящается Наде и Антону.
ПРОЛОГ 1
Утро последнего дня, 10:15, сосновый лес
Утро выдалось роскошное — самое позднее утро.
Еще немного — солнце поднимется, выпутается из ветвей, и начнется очередной знойный день засушливого лета, сухой и жаркий. Но сейчас, когда уже отступила знобящая рассветная прохлада, и еще не пришла полуденная жара — хорошо.
Часовой прохаживается по поляне. Тридцать шагов туда, тридцать обратно: от кустов на опушке — мимо палатки из выгоревшего брезента — к высоченным соснам, высящимся над песчаным обрывом. Внизу, под обрывом, — озеро, но туда часовой не смотрит...
Белые кроссовки бесшумно раскидывают толстый слой пожелтевших иголок. Попавшие под ногу круглые шишки скрипят, как обиженные маленькие ежики. Вокруг красиво... Часовой не замечает — привык.
Он не изощряет зрение и слух — этот пост последняя, скорее символическая, линия обороны. Все подходы перекрыты секретами, а неподалеку ждет своего часа резерв — ударная группа, еще не участвовавшая в первых утренних стычках.
Мимолетный взгляд на левое запястье; часы — дешевая китайская электроника. До смены сорок восемь минут. Потом — съесть оставленный в термосе завтрак и, отпросившись у командира или попросту улизнув от него, сбегать искупаться на Чашку, самое маленькое и самое глубокое из кристально-чистых озер Пятиозерья.
Начинает припекать.
Часовой останавливается у палатки, небрежно прислоняет автомат к натянутому брезенту и расстегивает защитный комбинезон (цвет не по сезону — желтоватые пятна на буром фоне больше подходят для середины осени). Вздыхает о забытой в лагере кепке-афганке. Развязав тесемки синей нарукавной повязки, пристраивает ее на голову, на соломенного цвета вихры — на манер хайратки. И — снова движется привычной дорогой.
В паре шагов до очередного разворота — непонятный звук. Сзади. Часовой резко разворачивается. Вскидывает оружие. С буро-зеленой крыши палатки скатывается пустая консервная банка — большая, неровно вскрытая, тронутая ржавчиной. На боку жестянки буквы, нарисованные толстым черным маркером.
— Что за дурацкие... — Часовой подается вперед, пытается разглядеть надпись.
За его спиной, из-за толстой сосны — стремительная фигура в пятнистом, утыканном веточками камуфляже. Молниеносный бросок. Согнутая рука — сзади, на шею. Стальной капкан. Дыхание перекрыто — удивленная фраза обрывается. Булькающее хрипение.
Часовой пытается бороться, не видя противника. Старается разомкнуть пальцами захват, отгибающий голову к спине. Безуспешно... Локтем бьет назад — сильно и резко.
Мимо, тенями — камуфляжники, — двое? трое? — наступив на отлетевший автомат, скользят в палатку. Тут же вынырива
