Библиотека в кармане -русские авторы

         

Туманова Зоя - Веточка Из Каменного Сада


Зоя ТУМАНОВА
ВЕТОЧКА ИЗ КАМЕННОГО САДА
В ту пору умудрился я заболеть каким-то особенным воспалением
легких - двусторонним. Провалялся в больнице порядочно. А вышел - себя
в зеркале не узнал: в два раза длиннее и тоньше, чем был до болезни. С
лица не то что румянец - загар сошел. Врачи заявили, что нужны мне для
восстановления сил полный покой, горный мед и горный воздух. Курорт
нужен...
На семейном совете отец сказал:
- У Муйдина-бобо - чем не курорт? Воздух - точно хрусталь, вода -
еще чище, чем воздух, да и пасека под боком.
Дедушка Муйдин мне не родной, а троюродный, а может, и еще дальше,
но зачем считаться родством, если на наш осторожный намек в письме
люди отвечают телеграммой: "Пусть Саид едет в свой дом".
И вот я иду по пыльной кишлачной улице, а мне навстречу выбегает
из калитки, семеня, словно перепелка, старушка в широком синем платье.
Две седые косицы выбились из-под кисейного платка, глаза сияют!
Обнимает меня, начинает рассыпать бесчисленные "айналай, ургилай",
"пусть твои болезни ветер унесет", "погулять бы мне на твоей свадьбе"
и прочее, выражающее безмерную ее любовь и радость. Следом за ней
идет, нет, не идет, а выступает, величаво и неспешно, исполненный
достоинства старик. У него белая волнистая борода, чуть пожелтевшая по
краю, волоски его бровей, и черные, и седые, так длинны, что
завиваются колечками, он ласково поглядывает на меня из-под этих
каракулевых бровей.
- Благословен твой приезд, внучек, - произносит он старинное
приветствие, - мой дом - ковер для твоих ног...
Так началось мое пребывание в Гальвасае - родном кишлаке моего
отца. Половина здешнего населения - с какой-то стороны нам родня; все
гостеприимны и любознательны, все стремятся как можно скорее поправить
мое здоровье.
Первые дни проходят немного суетливо: то мы в гости, то к нам
гости, калитка хлопает то и дело. Только на пятый день оканчивается
этот разлив радушия, и жизнь входит в обычное русло.
Дедушка ушел к себе на пасеку. Бабушка, надев специальную ватную
рукавицу, ловко прилепляет к раскаленной стенке тандыра сырые лепешки.
Я, повесив на плечо кетмень, направляюсь в огород. Бабушка
останавливает меня: "Ты еще слаб!". Но я в таких случаях умею
разговаривать с женщинами и окончательно убеждаю ее пословицей: "В
работе тело крепнет".
Подрубая и откидывая с грядок сорняки, я то и дело слышу голос
бабушки: "Эй, Саиджан, а ты любишь, если в шурпу кладут душистые
горные травки?" или "Саид, ягненочек мой, а не испечь ли для тебя
пирожки с тыквой?". Потом бабушка идет в курятник и громко отчитывает
какую-то несушку: "Ах, мохноногая, и не могла ты снести для гостя
яичко покрупнее?".
На огороде хорошо: щекочет в носу от резкого запаха помидорных
листьев и морковной ботвы, малыш-кузнечик усаживается прямо на носок
моих кед, солнце прогревает спину. Наработавшись до жаркого пота и
приятного томленья в плечах, иду в глубь сада. Здесь у маленького
хауза стоит широкий деревянный топчан - чорпая, застеленная домотканым
паласом, заваленная курпачами и подушками. Укладываюсь поудобнее и
смотрю на небо сквозь ветки деревьев.
Тишина окутывает мягко, словно бархатом, и по этому бархату шьют
свои узоры гуденье шмеля, шепот листьев, торопливое бормотанье воды в
арыке, втекающем в хауз... Или нет, это тихая музыка дня, сложенная из
множества звучаний, ее слагают и трепет трав, и дальняя жалоба
горлинки, в ней каким-то образом участвуют пробегающие по листьям
солнечные блики, дрожащая сетка света и тени, брош





Содержание раздела