Туманова Ольга - Свидание
Ольга Туманова
Свидание
Небо, где темное, где светлое, но сплошь серое низко зависло над домами, и
грязные лужи заполонили асфальт, и мелкий дождь мутными разводами который час
ползал по лобовому стеклу, и холодный сквознячок тянулся из приоткрытой
форточки в глубину салона, и пыльный репродуктор бесстрастно сообщил, что
сегодня в городе свежо и дождь, тем же голосом, что с вечера предрекал жару и
сухость.
Пешеходы, опустив головы и сжав плечи, торопливо семенили вдоль трассы,
проворно, но запоздало прыгали в сторону от каскада грязных брызг хамоватого
транспорта, и никто не торопился остановить машину. Имущие деловито катили на
разнокалиберных иномарках, неимущие мокли на остановках в терпеливом ожидании
рейсового автобуса, пропуская пустыми коммерческие, буржуа все еще рождались в
муках, обещая так никогда и не появиться живыми на отечественной почве, а он
сумрачно прикидывал, сколько уже бензина вылетело в трубу и сколько еще
метража намотается на колеса, прежде чем судьба пошлет выгодного клиента. За
весь день он всего и подвез - бабу с ребенком на вокзал, что расплатилась с
ним скупо и мелочью, как в автобусе, и он, сгоряча, швырнул ей ее медяки
вдогонку, да парочка гортанных мужиков-южан, спешивших на рынок, с утра
трезвых, недовольных и прижимистых.
У центрального универмага, на остановке народу было побольше; все легко,
не по погоде одетые и мало кто под зонтом, все больше под газеткой, пакетом
или с покорно подставленной дождю головой, терпеливо ждали автобус.
Кожакин глянул мельком, и женщина нервно шагнула к кромке тротуара и
вскинула руку. Средних лет, худенькая, принаряженная, с букетом красных
гвоздик - такая нелепая в сером будничном дне. Решилась-таки. Расплатится
точно по счетчику, а то, восторженно ужасаясь своей расточительности, округлит
копейки до рубля.
Кожакин хотел проехать мимо, но, глянув в заднее стекло - не подпирает ли
автобус, - притормозил, и женщина суетливо вскарабкалась на переднее сиденье.
Вблизи она оказалась миловидной, но не свежей - лицо пожухло от бессонной
ночи, и под толстым слоем пудры под глазами красовались синие мешки под цвет
блузки, явно парадной. С вечера не переодевалась. Разгулялась, однако. Давно
пора б в конторе сидеть. Что ты теперь наверстаешь, на машине? Вот
допрыгаешься, сказал жене, будешь радоваться случайной ночке.
- Мне к рубероидному.
Ближний свет. В город в ресторан выбралась. И подфартило. Осчастливил
кто-то. Хорошо еще мужик путевый попался, даже цветы, вон, подарил. Могла б
остаться без последних копеек. Вот, подожди, сказал жене.
- И обратно.
Кожакин отвлекся от своих мыслей, глянул удивленно. Обратно? Что там
делать, на разъезде, где кроме допотопного кинотеатра и частных хибарок только
колдобины да грязь? Или домой решила прокатить переодеться? Так что уж теперь,
когда время обедать.
Женщина явно не отошла от пережитого ночью - то и дело поправляла на
коленях сумку, перекладывала с боку на бок букет и вновь и вновь поглядывала
на часы. И на него. На лице нервный румянец, в глазах жажда пообщаться,
поделиться эмоциями.
Кожакин сжалился. Кивнул на цветы, сказал тактично, как бы ничего не
понимая:
- В гости? Спешите?
- Нет-нет! - женщина затрясла головой, словно он уличил ее в недостойном.
- Но спешу. Да, очень спешу. Мне в два надо быть у кинотеатра, знаете, там, -
перебила сама себя и тревожно глянула на него. Кожакин степенно мотнул
головой. Как не знать. Он город знает. - Опоздать мне нельзя. А автобусы. Туда
так
