Тургенев Иван - Рудин
Иван Сергеевич Тургенев
Рудин
I
Было тихое летнее утро. Солнце уже довольно высоко стояло на чистом небе;
но поля еще блестели росой, из недавно проснувшихся долин веяло душистой
свежестью, и в лесу, еще сыром и не шумном, весело распевали ранние птички.
На вершине пологого холма, сверху донизу покрытого только что зацветшею
рожью, виднелась небольшая деревенька. К этой деревеньке, по узкой
проселочной дорожке, шла молодая женщина, в белом кисейном платье, круглой
соломенной шляпе и с зонтиком в руке. Казачок издали следовал за ней.
Она шла не торопясь и как бы наслаждаясь прогулкой. Кругом, по высокой,
зыбкой ржи, переливаясь то серебристо-зеленой, то красноватой рябью, с
мягким шелестом бежали длинные волны; в вышине звенели жаворонки. Молодая
женщина шла из собственного своего села, отстоявшего не более версты от
деревеньки, куда она направляла путь; звали ее Александрой Павловной
Липиной. Она была вдова, бездетна и довольно богата, жила вместе с своим
братом, отставным штабс-ротмистром Сергеем Павлычем Волынцевым. Он не был
женат и распоряжался ее имением.
Александра Павловна дошла до деревеньки, остановилась у крайней избушки,
весьма ветхой и низкой, и, подозвав своего казачка, велела ему войти в нее
и спросить о здоровье хозяйки. Он скоро вернулся в сопровождении дряхлого
мужика с белой бородой.
- Ну, что? - спросила Александра Павловна.
- Жива еще... - проговорил старик.
- Можно войти?
- Отчего же? можно.
Александра Павловна вошла в избу. В ней было тесно, и душно, и дымно...
Кто-то закопошился и застонал на лежанке. Александра Павловна оглянулась и
увидела в полумраке желтую и сморщенную голову старушки, повязанной
клетчатым платком. Покрытая по самую грудь тяжелым армяком, она дышала с
трудом, слабо разводя худыми руками.
Александра Павловна приблизилась к старушке и прикоснулась пальцами до ее
лба... он так и пылал.
- Как ты себя чувствуешь, Матрена? - спросила она, наклонившись над
лежанкой.
- О-ох! - простонала старушка, всмотревшись в Александру Павловну.- Плохо,
плохо, родная! Смертный часик пришел, голубушка!
- Бог милостив, Матрена: может быть, ты поправишься. Ты приняла лекарство,
которое я тебе прислала?
Старушка тоскливо заохала и не отвечала. Она не расслышала вопроса.
- Приняла,- проговорил старик, остановившийся у двери.
Александра Павловна обратилась к нему.
- Кроме тебя, при ней никого нет? - спросила она.
- Есть девочка - ее внучка, да все вот отлучается. Не посидит: такая
егозливая. Воды подать испить бабке - и то лень. А я сам стар: куда мне?
- Не перевезти ли ее ко мне в больницу?
- Нет! зачем в больницу! все одно помирать-то. Пожила довольно; видно, уж
так богу угодно. С лежанки не сходит. Где ж ей в больницу! Ее станут
поднимать, она и помрет.
- Ох,- застонала больная,- красавица-барыня, сироточку-то мою не оставь;
наши господа далеко, а ты...
Старушка умолкла. Она говорила через силу.
- Не беспокойся,- промолвила Александра Павловна, - все будет сделано. Вот
я тебе чаю и сахару принесла. Если захочется, выпей... Ведь самовар у вас
есть? - прибавила она, взглянув на старика.
- Самовар-то? Самовара у нас нету, а достать можно.
- Так достань, а то я пришлю свой. Да прикажи внучке, чтобы она не
отлучалась. Скажи ей, что это стыдно.
Старик ничего не отвечал, а сверток с чаем и сахаром взял в обе руки.
- Ну, прощай, Матрена! - проговорила Александра Павловна,- я к тебе еще
приду, а ты не унывай и лекарство принимай аккуратно...
Старуха приподняла голов
