Тюнников Виталий - Цветет Сирень
Виталий Тюнников
Цветет сирень
Иван Подкидной сел, цепляясь руками за голову. Каждую ночь одно и то же.
Не уснуть. Гадость.
Повизгивая суставами, по квартире слонялся робот. За окном, по чернильному
беззвездью неслись сверхлайнеры. За домом гремели арматурой в кузове
грузовики. Все это было громко. Но давно привычно. Другие звуки,
отвратительно-инородные, как безделье в несанкционированный выходной, мешали
заснуть. Иван знал, что это за звуки. Это шелестела сирень. Пушистые ветви
царапали стекло. Квартира Ивана занимала угловой фасад первого этажа.
Начинался июнь и цвела сирень. В палисаднике перед подъездом ее ветви
пахучим фиолетовым шампанским били в разные стороны и вверх из-за приземистого
пластикового забора. Рядом на скамейке шептались маленькие, как девочки,
старушки. Днем они пугались роботов и выходили только ночами. Шептались
старушки и цвела сирень над ними. Инородные, отвратительные, упрямые звуки.
Каждую ночь одно и то же. Не уснуть. Гадость.
Иван встал и дважды свистнул. Послушный зову, к нему тотчас заскрипел
робот. Когда он приблизился, его трехглазая цилиндрическая голова оказалась на
уровне груди. Иван ударил робота сверху вниз, кулаком по полированной макушке.
Удобно сообразили конструкторы. Робот нелепо подпрыгнул и на узкой его груди
фосфорно моргнул и зажегся ровным, бледно-зеленым светом циферблат. Второй час
- хребет ночи. Рассеянный уличный свет отражался в выпуклой нержавейке робота.
Казалось, будто некий неумный остряк накинул на робота подвенечную паутинку.
- И-и-и! - закричал робот, счастливый от сознания отлично исполненного
долга. Он не произносил "х".
Пора, конечно. Зевая и покачиваясь, Иван начал одеваться. Он надел,
внимательно просовывая пуговицы: серые брюки, белую пахнущую крахмалом
рубашку, серый пиджак с наодеколоненным платком в верхнем кармане. Затем он
долго умывался и повязывал галстук, широкий и новый. Из зеркального ванного
кафеля прямо и честно смотрел широкоплечий, ничуть не полнеющий мужчина,
талантливый рабочий на крупном предприятии. Все у него на местах. Вот только
мешки под глазами от недосыпаний - это лишнее. И щетина. Подумав. Иван
свистнул робота, открутил у него конечность до локтевого сгиба, достал оттуда
бритвенные вещички и отскоблил щеки. Потом Иван наскоро вычистил серые ботинки
и покинул квартиру.
Лестничная площадка была пуста. На грязном черенке провода болтался синий,
ядовитый плод лампочки. Синий свет походил на воскрешение давно утерянного сна
- неживого, ирреального. Три соседских двери таращились любопытливыми линзами
глазков. За четвертой, его собственной, продолжал радостно хихикать робот.
Ощупывая карманы, Иван понял что забыл... необходимое. За необходимым он
вернулся в квартиру.
Когда Иван вышел к палисаднику и перешагнул забор - он сразу попал в иной,
странный мир. Влажная росистая трава здесь ломалась под ботинками. Здесь
кто-то тонко верещал в траве. Непонятный мир... А в шаге отсюда из
растресканного асфальта росли привычные капюшонистые плафоны.
Старушки сидели спиной к нему. Трое их было. Старушки тихо разговаривали и
покачивали седыми головками. Летняя теплынь уже устоялась, старушки поснимали
свои оренбургские. платки, и дары разъехавшихся детей отправились по сундукам.
Иван прислушался.
- Коровка, куры... скотинка всякая, была.
- И жить было... а щас жить...
- Зачем... зачем...
Иван потащил топор. Выползая, угол лезвия захватил отворот кармана. Иван
дернул сильно, карман лопнул. Но старушки не обернули
